Снег нетоптаный лежит,
В сером небе тень кружИт.
Конь не хочет ехать дальше -
На ветру стоит, дрожит.
Что ж, прощай, я дальше сам
(Мы так близко к небесам),
Горы прячутся в тумане,
Я хочу остаться там.
Белый всадник, всадник смерти,
Забери меня с собой!
Мы промчимся, словно ветер,
Над уснувшею землей.
Белый всадник, почему же
Ты так медлишь в этот раз,
Разве я кому-то нужен,
Разве свет мой не погас?
ЗакружИт меня метель,
Поднесет к губам свирель
И дыханием холодным
Чистый звук разбудит в ней.
И тогда увижу я
Незнакомые края
И дорогу, по которой
Тихо едет смерть моя.
Белый всадник, всадник смерти,
Ты укрой меня плащом,
Мне так страшен этот ветер,
Мне так тесен этот дом.
Белый всадник, почему же
Ты так медлишь в этот раз,
Разве я кому-то нужен,
Разве свет мой не погас?
Не смотри в мои глаза.
Верь тому, что я сказал.
Путоту мою заполни
Долгим сном у этих скал...
Но дорогою незримой
Сквозь громады облаков
Белый всадник
Мчится мимо,
Слыша чей-то дальний зов.
Белый всадник, всадник смерти,
Не палач и не судья!
И мое больное сердце
Он опять с собой не взял.
Я заточил тебя в прекрасный замок,
Мой лучший страж не дремлет у дверей.
Не говори, что будто сладок,
Не говори, что будто сладок
Ужасный плен любви моей.
Не говори, что не тревожно
На башнях факелы горят,
Когда спасенье невозможно,
Когда спасенье невозможно,
Когда безжалостна заря.
И новый день опять несет страданье,
У ног твоих кровавый шут
Бормочет что-то о свиданьях,
Бормочет что-то о свиданьях ...
Он лжет, как все другие лгут.
Я заточил тебя в прекрасный замок,
Мой лучший страж не дремлет у дверей.
Но - говорят, что будет сладок,
Но - говорят, что будет сладок,
Ужасный плен любви моей.
Юная ведьма задумалась над очагом.
Шут королевский скончался три года назад.
Время иное и лица иные кругом,
Сквозь ваши лица морщинами годы летят.
Тени уродливо пляшут в полосках огня,
Древние тайны забытые в шорохе том,
Юная ведьма зовет почему-то
Меня
Древним наречьем, ужасным, как мрак за окном.
Ждут - и враги, и друзья насторожено ждут.
Мир притаился в полночном затишье и вот:
"Пусть все умрут, - шепчет ведьма.- Пусть все умрут!"
"Пусть он живет, - повторяет.- Пусть он живет!"
Королева шуту тайный знак подает,
Королева шуту ночью спать не дает,
И шутить не дает, и дерзить не дает -
Государь, государь, где нашел ты ее!
Дин-дон, дин-дон
Поклон, поклон,
И кто в кого теперь влюблен?
Неясно...
Прекрасно!
Опасно.
Напрасно
Играли Она и Он.
Он лягушку сегодня нашел в колпаке,
И хотел сгоряча утопиться в реке,
Удавиться в тоске, закопаться в песке,
Чтоб заплакал король о своем дураке.
Дин-дон, дин-дон
Поклон, поклон,
И кто в кого теперь влюблен?
Неясно...
Прекрасно!
Опасно.
Напрасно
Играли Она и Он.
Королева остра на язык на беду,
И молчать остается бедняге шуту,
И бежать в темноту, и краснеть на виду,
И вздыхать... увидав за решеткой звезду.
Дин-дон, дин-дон
Поклон, поклон,
И кто в кого теперь влюблен?
Неясно...
Прекрасно!
Опасно.
Напрасно
Играли Она и Он.
Он сжег побережье и горы,
Во прах обратил города
И ждал моего приговора
В темнице под залом суда.
Мальчишка с глазами лисицы,
Умевший так зло воевать -
Ты только успел народиться,
И завтра тебе умирать.
Положи мне в ладони, господь,
Яблоко,
Чтобы выбрал я сам
Между злом и добром,
И откроется сердце закрытое
Наглухо
И не нужен тебе будет
Ангел с мечом!..
Рассыпан песок по чернилам,
Все кончено. Ночь - по домам.
Но что ж на душе так уныло,
Как будто виновен я сам.
Ты вырос в беде и раздорах,
Кто думал о сердце твоем!
О чем мы вели разговоры,
И в песнях о чем мы поем?
Положи мне в ладони, господь,
Яблоко,
Чтобы выбрал я сам
Между злом и добром,
И откроется сердце закрытое
Наглухо
И не нужен тебе будет
Ангел с мечом!..
Он сжег побережье и горы,
Во прах обратил города
И ждал моего приговора
В темнице под залом суда.
Мальчишка с глазами лисицы,
Умевший так зло воевать,
Ты только успел народиться,
И завтра тебе - умирать.
Положи мне в ладони, господь - яблоко,
Чтобы выбрал я сам между злом и добром.
И откроется сердце закрытое наглухо,
И не нужен тебе будет ангел с мечом.
Рассыпан песок по чернилам -
Всё кончено, ночь, по домам.
Но что ж на душе так уныло,
Как будто виновен я сам!
Ты вырос в беде и раздорах,
Кто думал о сердце твоем.
О чем мы вели разговоры,
И в песнях о чем мы поём?!
Положи мне в ладони, господь - яблоко,
Чтобы выбрал я сам между злом и добром.
И откроется сердце закрытое наглухо,
И не нужен тебе будет ангел с мечом.
Два джокера в каждой колоде -
Глупец, кто забудет о том.
Уходит, уходит, уходит -
Я чувствовал это нутром.
Ты голову поднял над смертью
В последней кровавой зиме.
Стреляйте же, лучники черти,
И не промахнитесь во тьме!
Положи мне в ладони, господь, яблоко...
Горит свеча, хоть сумерки уходят.
Болит душа без видимых причин.
И плачут струны сотнями мелодий,
Что сочинили демоны в ночи.
На ярмарке кривлялся балаганчик:
Все что-то про несчастную любовь.
А я рыдал, от зависти,как мальчик -
За боль паяца все отдать готов.
И таракан за печкою в трактире
Уж не услышит пламенных речей,
Которыми продажную красотку
Я соблазнял - по глупости своей.
Она все так же там разносит пиво
И бьет гуляк подносом всякий раз.
Мне здесь всегда противно и тоскливо -
В кольце пустых любезных пьяных глаз.
Моим врагам ответного удара
За боль обид и сломанную жизнь
И за любовь, что поруганьем стала,
Не нанесу. Но не смогу простить...
Уходит август, добрый и прекрасный.
Я соберу друзей в последний раз -
Прольет на стол вино маркиз несчастный,
Барон другой бокал ему подаст.
И опустеет старый графский замок,
Наденет желтый траур старый сад.
Дождь, сквозь окно увидит спозаранок,
Как графа заменил во мне аббат.
Задрожали стены замка от проклятий и божбы.
Все случилось так внезапно, все растаяло, как дым.
Уезжай, куда желаешь, только больше не перечь -
День придет, и ты узнаешь, как тяжел отцовский меч!
Получивши мир на блюде, научились презирать:
Мы такие, мы не будем на драконов нападать.
Как ты это называешь - "за пустяк костями лечь"?!
День придет, и ты узнаешь, как тяжел отцовский меч.
По весне, по бездорожью по колено вязнет конь.
Это глупо и несложно - оттолкнуть мою ладонь.
Ты попытки презираешь не разрушить, а сберечь -
День придет, и ты узнаешь, как тяжел отцовский меч.
Это мне бежать отсюда, низко голову склоня -
Ты не Каин, не Иуда - ты загадка для меня.
Но когда ты осознаешь, что игра-то стоит свеч,
Будет поздно средь пожарищ подбирать отцовский меч!
Я живу далеко - за лесом,
Редко кто вдруг заглянет ко мне.
Потому что ведьмы и бесы
Проживают в моей стороне.
Полон лес незаметных чудовищ,
Душит страх на опушке гонца,
И соблазны фильшивых сокровищ
Завораживают сердца.
Я нашел себе друга однажды,
Был ничем он не хуже других,
Он ко мне продирался отважно
Сквозь терновник капризов моих.
Лес ревниво шумел три ночи,
Даже папоротник зацвёл,
Но гнилое болото клокочет:
"Пусть уходит, откуда пришел!"
Он под сенью проклятого леса
Вспомнил вдруг об обидах своих,
На глаза его пала завеса,
А тропа завела в тупик.
Он без жалости отдал надежду
Хитрым бесам - болотным огням.
Стала мокрой в тумане одежда.
Он назад повернул, не поняв
Что подвластны коварные чащи,
Злые тени и крики ворон
Беспокойной любви настоящей -
Возвратись, ты сильнее препон!
И не слушай листвы пожелтевшей,
Вечно ветра боится она,
Все тропинки запутает леший,
Но одна безусловно - верна."
Третий день снегопад.
В белой мгле перевал,
Заплутала во мраке дорога.
Мы в пещере вдвоем
У подножия скал -
Умирает мой друг,
Умоляя меня о немногом.
Мы не сбились с пути,
Просто это судьба
Претворяется злобною стужей,
Сквозь ущелье, как нить,
Пробегает тропа,
Но к чему она мне -
Одинокому выход не нужен.
Как языческий бог
Буду глух я к мольбам,
Что бормочут остывшие губы.
Этой буре вовек
Я тебя не отдам -
Пусть я буду нелепым и грубым.
Ты боишься, не спорь,
Хоть и гонишь меня -
Белый иней дрожит на ресницах -
Что закроешь глаза
И молчанье храня
Я уйду по тропе, где кружится
Розовый снег,
Одурманеный светом заката.
Пляску зимы видели мы
И вот - расплата.
Зима:
"Расплатись за постой
С неизвестной страной,
И тебя отпущу я, о путник!
Ты мне друга оставь,
Он итак уже - мой,
Не пытайся согреть ему руки.
Для него танцевать
Буду я до утра,
Никогда он не будет разбужен..."
***
Что ж, возьми и меня. Будем честно играть.
Одинокому выход не нужен!
Зима сменяет осень,и в парке крУжит снег.
Твой замок позаброшен,по залам бродит смерть.
Весной вернутся птицы, и ты вернись весной -
Мы станем веселиться и плакать над судьбой.
Я стану майским ливнем и пламенем в очаге,
И славным выйдет ужин в отцовском котелке.
Я стану гулким эхом и шорохом цветов,
И боязливым зверем, скользнувшим меж стволов.
Я стану ветром с веток спугнувшим воронье,
И ты поднимешь к небу на миг лицо свое.
И ты найдешь дорогу, усталый мой малыш.
Вернись домой весною. Услышь меня, услышь!
Если б ты пришёл по-хорошему,
То нашел бы здесь сердце верное.
Сердце, что в грязи видит золото
И на совести пятна чёрные.
Люди так живут - на доверии,:
Мы бы поняли, мы б не выдали.
Есть предательства неподсудные,
И святые есть преступления.
Но ты не пришёл по-хорошему...
Если б ты пришёл по-хорошему,
Ястреб с крыльями перебитыми,
Угли мести ярче бы вспыхнули
С воровским костром перекинувшись.
Мы умеем в мире прогнившем жить -
Так червяк живёт внутри яблока -
Но один ты встал против зла и лжи,
Но ты смел - и правде твоею быть.
Но ты не пришёл по-хорошему...
Ты пришел свободой забытою,
Ты сорвал паутину с совести,
Ястреб с крыльями перебитыми,
Опозоренный, обескровленный.
Только прОбил час - маска сброшена:
Кукловод ты с гнилыми нитями.
Если б ты пришёл по-хорошему,
Мы бы поняли, мы б не выдали.
Но ты не пришёл по-хорошему.
А значит - каждый сам за себя.
Погашены факелы в зале,
И шут остается один.
Он в зеркало смотрит устало:
"Плевать! Я - господин."
Позорное пестрое платье
Носить обречен,
С горькой усмешкой во взгляде
В зеркало смотрит он.
- Опомнись, ведь самое страшное - это
Не ложь королей, не продажный суд.
Их все-таки кое-как терпит планета,
Но пусть будет проклят смолчавший шут!
Сквозь двери, что вечно заперты,
Он ночью пойдет смотреть
Картину мастера Альбрехта
"Рыцарь, дьявол и смерть".
Последняя шутка скорчится
В гриме его лица:
С такими партнерами хочется
Роль доиграть до конца.
- Опомнись, ведь самое страшное - это
Не ложь королей, не продажный суд.
Их все-таки кое-как терпит планета,
Но пусть будет проклят уставший шут!
Погашены факелы в зале,
Он спит на холодном полу
И душу его терзает
Запретное слово - люблю.
Будет жесток и страшен
С насмешницей разговор,
Когда в подземелье башни
Вынесет он приговор.
- Опомнись, ведь самое страшное - это
Не ложь королей, не продажный суд,
Их все-таки кое-как терпит планета,
Но пусть будет проклят влюбленный шут!
Скачу, раскинув руки,
На солнце, поутру.
А сердце в тайной муке
Предчувствует стрелу.
Вот хОлмы голубые,
Вот заросли кустов.
Стрелок! Еще живые
Мои глаза и кровь!
Летит скакун проворный
Сквозь утренний туман
И тихо ржет тревожно,
Не чуя удила.
Вот хОлмы с черным лесом,
Вот старый грязный снег.
Стрелок! Еще так весел
Минут последних бег.
Тех рук, что положили
В твои ладони лук,
Я не видал нежнее
Ни у кого вокруг,
А хОлмы голубые -
Ничто пред синевой:
Стрелок! Глаза такие
Лишь у нее одной.
Раскинув руки, жду я
Возмездья (и весны?),
Чтобы слезу живую
Мне возвратили сны.
Вот хОлмы близ дороги,
Вот краткий свист. И боль.
Не будет впредь жестоким
Ваш молодой король.
В замке, который никак не зовется,
В чаще волшебных еловых лесов
Тихо и холодно троллю живется
В башне, в плену у старинных часов.
Стрелки упрямые снова и снова
Вновь за веками угнаться хотят.
Старца уродливый облик совиный
Видели люди столетья назад.
Вновь на душе моей - та же тревога,
Злобных ведений проносится ряд,
В замок заветный забыта дорога,
К троллю не ходят столетья подряд.
В замке который никак не зовется
В башне, в плену у старинных часов,
Тихо и холодно троллю живется
В чаще волшебных еловых лесов...