Нож у бедра. В стволе жакан.
Походочка особая.
Айда к сибирским мужикам
Гонять по сопкам соболя?
Где на хребет Хамар-Дабан
Дождями небо сеется,
Где по грибам шагает БАМ,
А грибники не селятся.
От можжевельников костру
Достался дух ·БифитераЋ.
Теченье тянет Ангару,
Как ниточку из свитера.
Но отражая лики скал,
Гранит упрямых скул и щек,
Байкала каменный бокал
Не опустел пока еще.
Нож у бедра. В стволе жакан.
Походочка особая.
Айда к сибирским мужикам
Гонять по сопкам соболя?
Там водит тропка-пустельга
Распадками лиловыми.
И души штопает тайга
Иголками кедровыми.
Кто-то рос в Крыму, ел зимой хурму,
Кто-то мог смотреть на столичный цирк,
А меня все детство качал Амур,
И кедровой далью поил Хекцир.
Я, еще волчонком покинув кров,
Обижать себя не давал врагам,
Ведь волной амурской кипела кровь,
И дарила силу свою тайга.
Пусть, с теченьем лет обретая лоск,
Я не против плыл, а наискосок,
У жены моей чудный цвет волос -
Как амурских кос золотой песок.
Я теперь и сам вхож в московский цирк,
Не один свой отпуск провел в Крыму,
Но все чаще снится седой Хекцир,
И зовет, скучая по мне, Амур.
Кто-то рос в Крыму, ел зимой хурму,
Кто-то мог смотреть на столичный цирк,
А меня все детство качал Амур,
И кедровой далью поил Хекцир.
На кукане сна - не сазана вес.
Хоть и спит река, но волна резка.
Как расшитый звездами занавес
Светят в сердце окна Хабаровска.
Эй, граждане, послушайте меня...
Черкните мне о том, как вы живете,
Пока я вас спасаю от огня,
Кукуя на Ивачевском болоте.
Хоть пару слов, хоть пару пустяков -
О том, о сем, о ценах, о товарах.
Но только чтобы все без дураков...
Но только, чтоб ни слова о пожарах.
Ну, уделите мне хоть полчаса!
Мой адрес прост, как сведенья о Боге:
Россия. Вологодские леса.
Торфяник в километре от дороги.
Эй, граждане, я вовсе не герой.
Я темноты боюсь невыносимо.
А, впрочем, здесь не пахнет темнотой -
Здесь пахнет дымом, дымом, дымом, дымом.
Он разъедает легкие, как ржа,
И намертво въедается в одежду.
Но мне нельзя покинуть рубежа.
Я представляю веру и надежду.
Мне не нужны другие адреса,
Пока вокруг июнь моей тревоги:
Россия. Вологодские леса.
Торфяник в километре от дороги.
Все, граждане, мне, кажется, пора
Нырять в свои пожарные делишки.
Работникам лопаты и багра
Не светят приключенческие книжки.
Не будет в них ни слова про меня.
Да и письма вы тоже не черкнете,
Пока я вас спасаю от огня,
Кукуя на Ивачевском болоте.
Такая вот профессия - спасать...
Не требуя награды и подмоги...
Россия. Вологодские леса.
Торфяник в километре от дороги.
Тихой сапою с неба скатилась звезда.
И, как слоник на пыльном комоде,
Я неспешно шагаю не знамо куда -
Неказист, неуклюж, старомоден.
Тихой сапою с неба скатилась звезда.
Я неспешно шагаю не знамо куда...
А на том берегу беспробудного сна,
Где не велено петь коростелям,
Уж и баньку помыли, и печь докрасна
Раскалили, и скатерти стелят...
А на том берегу беспробудного сна
Уж и баньку помыли, и печь докрасна...
Но смирительный ворот последних рубах
Не затянут на горле покорном,
И метели, пока что, хрустят на зубах
Восхитительно-снежным попкорном.
Но смирительный ворот последних рубах
Не затянут на горле моем впопыхах...
Расчехлить бы гитару, да выпить "по сто"
Без натужных речей и прелюдий.
Пусть, как воблу, подвяленной мордой о стол
Жизнь нас бьет - значит, все-таки, любит!
Расчехлить бы гитару, да выпить "по сто"...
Мы не вобла. Не надо нас мордой о стол...
Пусть у грешной души все бока в синяках -
Не в чужих же перинах помяты!
И бумажный журавлик надежды в руках
Дразнит запахом лета и мяты...
Пусть у грешной души все бока в синяках -
Есть бумажный журавлик надежды в руках...
В этой маленькой корчме
поздно ночью у камина,
принакрывшись теплым пледом,
пью старинное вино.
Где-то ухает сова,
где-то плачет мандолина.
И летят, летят снежинки
в приоткрытое окно.
В этой маленькой корчме
два печальных силуэта
на стене, как на экране
довоенного кино,
пьют безмолвные стихи
запрещенного поэта.
И летят, летят снежинки
в приоткрытое окно.
В этой маленькой корчме
не надеются на чудо,
не спешат облегчить душу
за бутылочкой перно.
Здесь уходят в никуда
и приходят ниоткуда.
И летят, летят снежинки
в приоткрытое окно.
В этой маленькой корчме
я случайный постоялец.
И пока не поломался
этот старый патефон,
разрешите пригласить
вас, сударыня, на танец -
совершенно чудный танец
под названьем "чарльстон".
Ребята, я пишу вам с леспромхоза.
У нас на леспромхозе благодать.
Ни драма, ни поэзия, ни проза
Про нашу жизнь не в силах написать.
Мы валим лес налево и направо.
Но денег нет, ах, черт меня возьми!
Зато, как все, и мы имеем право
Голосовать и жаловаться в СМИ.
Нас продают уже 4 года
То москвичам, то местным первачам.
Такая запредельная свобода
И в страшном сне не снилась Ильичам.
Купите нас хоть вы, товарищ Сталин,
Внеся порядок в этот раскардаш:
За годы перестройки мы устали
От этих многочисленных продаж.
Мы на мели - в фуфайках и спецовках.
И люди в форме - тоже на мели...
Милиция на лесозаготовках!
Такое, блин, не снилось и Дали.
Вы морщились в гробу, товарищ Сталин:
Мол, как же вы живете, мужики?
Их промысел, конечно, нелегален,
Но есть хотят не только лесники.
Вчера мы хоронили двух марксистов.
Мы их не укрывали кумачом.
Один из них был левым трактористом,
Другой опился левым первачом.
И перед тем, как навсегда скончаться,
Он нас собрал у ветхого стола.
Велел с утра с дефолтом разобраться
И тихо вскрикнул: "Путин - голова!".
Живите тыщу лет, товарищ Путин!
И пусть мы вымрем, как враждебный класс,
Мы верим, что когда-нибудь наступит
Век процветанья. Жалко, что без нас...
А года мои летят, словно дым,
горький привкус оставляя во рту.
Вы запомните меня молодым,
давний миг остановив на лету.
Длинный список юбилеев и дат
не выуживайте из головы.
Я хорошим был лет 20 назад -
и таким меня запомните вы.
А года мои летят, словно дым,
и быстрее с каждым днем - вот беда.
Вы запомните меня молодым,
начинающим свой путь в никуда,
с глупым "ежиком" волос на башке,
с пачкою недорогих сигарет.
Вы запомните меня в пиджаке
с ярлыком товарной фирмы "Рассвет".
А года мои летят, словно дым...
Все, что было - безвозвратно ушло.
Вы запомните меня молодым,
что бы там потом ни произошло.
Мы еще, дай Бог, лет сто пропыхтим.
Так чего же я твержу, как шальной:
"Вы запомните меня молодым,
начинающим и рвущимся в бой"?..
Осень красит желтой охрой старый дворик -
Осень любит сумасшедшую палитру.
Задремал на куче листьев пьяный дворник,
Положив под щеку верную поллитру.
В этом мире, сжатом рамками окошка,
Голубь вьется над пустым помойным баком,
А на голубя ведет охоту кошка,
А за кошкою гоняется собака...
Все прекрасно в этой будничной картине.
Все напрасно в этом жизненном сюжете.
И алеют гроздья ягод на рябине,
Словно капли свежей крови на манжете.
За стеною громыхает фортепьяно.
Юный Моцарт рьяно путается в гамме.
И мне чудится, что я валяюсь пьяный,
Что меня шпана со смехом бьет ногами...
Я не знаю, что со мною происходит -
Это рвется нить осенней паутины,
Это старый пес дорогу переходит,
Не надеясь, что дойдет до середины...
Все трагично в этом будничном сюжете.
Все логично в этой жизненной картине.
И алеют капли крови на манжете,
Словно гроздья спелых ягод на рябине.