|
Ты стоишь у окна, Небосвод высок и светел. Ты стоишь и грустишь И не знаешь отчего. Потому что опять Он прошел и не заметил Как ты любишь его, Как тоскуешь без него. Расскажи, подскажи - Разве в нем одном отрада, Или просто тебе Стало холодно одной? Может, просто тепла Твоему сердечку надо, Чтоб не ждать, не страдать И не плакать под луной. Все пройдет, все уйдет, Будет поздно или рано. Ясным днем, теплым днем Засияет все кругом. Так не плачь, не грусти Как царевна-несмеяна - Это глупое детство Прощается с тобой. Ты стоишь у окна. Небосвод высок и светел. Ты стоишь и грустишь, И не знаешь отчего. Потому что опять Он прошел и не заметил Как ты любишь его, Как тоскуешь без него.
Когда я был чилдреном, бродил по стритс в блюю джинс, Матрешки форин менам я предлагал: "take it pleasure". Я дринкал джин с герлами на фирменных флэтах И никогда не думал о собственных стендах. Папаша мой дринкает, маман в крезу слегла, И честь свою сестренка двум блэкам отдала! Я занялся комершн - шузы на гринз менял. Однажды стремный полис меня у Раша взял. Сижу в ангажементе - лажевый смог курю, В решетчатое виндоу на блевый скай смотрю. А в полисе на ярде крезовые мэны Пшеном голубок кормят и ржут как чилдрены. А голуби-подонки, нахававшись пшена, Устроили фак-сейшн у моего окна. Меня отправят в форест к курловым чувакам, Мне нет там сатисфэкшн - торчать без мазы там!
Ты, случайная встреча Ты промчалась как ветер. Долго помнить я буду Твои губы и руки! Что случилось, я не знаю. Лишь бы все прошло скорей Ты чужая, ты жена чужая, И не быть тебе моей. Тишине доверю встречу, Тайну только ей доверю. Ты промчалась как ветер... Ветер с корнем рвет деревья! Что случилось, я не знаю. Я молчу, глотая боль - Ты чужая, ты жена чужая, И не быть тебе со мной.
Был икотой я измучен в тот вечер - С перепития в дурном настроении. Вдруг увидел я - плывет мне навстречу В белом саване оно, привидение. Надрались тогда в сосиску все наши, Ну, а поводом был мой день рождения. Я тогда слегка описался даже, Как пришло ко мне оно, привидение. Пр. Оно явилось в чем-то белом, может через окно И просочилось после через меня. Я оглянулся посмотреть, не оглянулось ли оно, Чтоб посмотреть - не оглянулся ли я. Помню, даже поседели ресницы - Это что же выпил за дребедень я! А оно порхало рядом как птица, Это жуткое мое привидение. Я не мог тогда опомниться долго, И назавтра был больной целый день я Я икал весь день, слоняясь без толку - Так подействовало то привидение. Припев. Вновь надрался я до визга свинячьего, А когда пришло, ему прохрипел я: "Как зовут тебя, а?" - Белой горячкой - Прошептало мне в ответ привидение. С той поры я не решаюсь напиться, Хоть, конечно же, не без сожаленья, Но боюсь, что с бодуна вновь приснится Опостылевшее мне привидение. Пр. Оно пролезет в чем-то белом сквозь окно И просочится после через меня, И оглянусь я - посмотреть - не оглянулось ли оно, Чтоб посмотреть - не оглянулся ли я. Я не хочу, что эта гадость лазала в окно И чтоб просачивалась через меня. Не оглянусь я посмотреть - не оглянулось ли оно, Чтоб посмотреть - не оглянулся ли я.
Я давным-давно не молодой, Не шатен уже, зато не лыс, А красавиц вижу лишь в кино Или же на конкурсах "Мисс". Я - не сволочь, я и не гад, Не судимый и не магнат, Умный, скромный, и не женат, Хоть мне уже за пятьдесят. Если бы я богатым был Или знаменитым, Я бы себе "Жигуль" купил, И ходил бы бритым... Если б я даже продал "Запорожец", И купил себе пиджак, Все равно с такою рожей Не найти подружку никак. А мне бы - девяносто-семьдесят-на сто! И длинной - сто восемьдесят! Хоть сам я - метр с кепкой, и очень простой, Но зато духовно богат! Если бы я магнатом был Как Брынцалов Вова, Я бы себе жену купил И зажил бы клёво! А если бы я вдруг повстречал Рому Абрамовича, Я бы ему песню написал - Песню от Петровича. Я б её всю Роману посвятил, Да мы бы с ним и спели вместе. А он бы мне за это гитару купил Долларов за двести! А если бы я сам олигархом стал, Я б делал лишь две вещи: Вот такие б песенки писал И любил бы женщин. Я бы их всех в роскошном поселил Загородном тереме. Я бы сам бы там бы с ними жил Как султан в гареме! Я бы их по очереди любил Как султан в гареме!
Чувствуем с товарищем, ну-и-ну - ноги словно ватные....
Медленно минуты убегают в даль, Встречи с ними ты уже не жди. Господа, нам прошлого ничуть не жаль, А лучшее конечно ж впереди. Скатертью стол накрыт и постель стелется, И наливается водочка в стакан. Нынче и "голубым" в лучшее верится - Что не отправят их в южный Магадан. "Голубой" Антон идет-качается, С ним в обнимку "голубой" Витек. В жизни и такое, брат, случается - В паренька влюбился паренек. Светится в небесах голубая луна, В форточку заглянул месяц голубой. Только не страшен уж этот свет пацанам - Ведь милиционер - друг и твой, и мой. Может быть, мы женщин обижаем зря, Но мы с природой спорить не должны. Так уж получается порой, друзья, - Нравятся друг другу пацаны. Скатертью стол накрыт и постель стелется, И не придется спать нынче одному. Мальчикам "голубым" в лучшее верится, Что не отправят их жить на Колыму. Скатертью стол накрыт и постель стелется, Ночь проведет с тобой не она, а он. Каждому, каждому в лучшее верится, В лучшее верит и "голубой Антон". Скатертью стол накрыт и постель стелется, И наполняется водочкой стакан. Мальчикам "голубым" в лучшее вериться, Что не отправят их в южный Магадан, (на лесоповал, в город Сыктывкар).
Месяц светит, но не греет - только зря висит, сачок. Засыпай, дружек, скорее, засыпай, мой дурачок. Прислонившись носом к стенке, в темноте едва видны, Спят брюнетки и шатенки, спят евреи и слоны. Баю-бай, засыпай, весь в отца... подлеца! Свет на землю серебристый тихо льется с высоты, Спят дантисты и артисты, рекетиры и менты. Сквозь волнистые туманы продирается луна, Спят бомжи и наркоманы, лишь путанам не до сна. Баю-бай, засыпай, весь ты в отца... гада-подлеца! Спят, забывшись сном усталым, сладко чмокая во сне, Спят под общим одеялом, спят на общей простыне. Все уснуло в этом мире - тишь, покой да благодать, Лишь скрипит в ночном эфире наша общая кровать. Баю-бай, засыпай, ты же весь в отца... пьянь и подлеца! Спи, мой милый, спи, хороший, а не то с кровати сброшу, Баю-баюшки-баю, спи спокойно, мать твою! Баю-бай, засыпай, весь в отца... подлеца! Баю-бай, засыпай, весь в отца... гопца-дри-цаца!
Этот случай приключился в королевстве АБЦ - Короля однажды ночью вдруг не стало во дворце. А когда король вернулся, напевая "тру-ля-ля"! Королевская охрана не пустила короля. Говорит охрана: "Изволь, король! Если ты король, то скажи пароль. А если ты, король, позабыл пароль, Значит ты - бродяга, а не король! Говорит король охране: "Я же с вами жил да был. Это ж я пароль придумал, а потом его забыл. Всем известна в королевстве королевская семья - У наследника под носом даже родинка моя!" А ему - охрана: "Изволь, король! Если ты король, то скажи пароль. А если ты, король, позабыл пароль, Значит ты - мошенник, а не король! Прибежала королева, поправляя соболя. И, как верная супруга, опознала короля. Но королева близорука. Если мы поверим ей, Скоро в нашем королевстве будет много королей. Говорит охрана: "Изволь, король! Если ты король, то скажи пароль. А если ты, король, позабыл пароль, Значит ты - растяпа, а не король! С той поры, живется людям и поется веселей. И охрана прогоняет самозваных королей! Говорит охрана: "Изволь, король! Если ты король, то скажи пароль. А если ты, король, позабыл пароль, То зачем нам нужен такой король!
Я поздно понял - все бабы дуры. Не переделать нам Вашу касту. Как будто это предел культуры - Держать закрытой зубную пасту. Я не ругался, мне спорить сложно, Да я же знаю свою заразу. И говорил ей так осторожно - Дай колпачок, мол, закрою пасту! Она ж в припадках тарелки била! Перечить страшно - сживет со свету. Вот тюбик с пастой взяла открыла, А колпачка-то, смотрю, блин, нету. Нет, бабы точно - совсем как дети - Чуть что не так ей, всегда рыдает. А если честно, то в туалете, Сама-то крышку не закрывает. Вот так и жили - судите сами - Она ж ведь вечно читала книжку, А я, бывало, твердил часами: "Вода сольется, закрой, блин, крышку. Но все решилось, ох, слава Богу. И я уехал в деревню, к лету. А туалет там - через дорогу - Дощатый домик, и... крышки нету!
Я спросил тебя - зачем идешь в болото ты? А ты в трясину шла как в омут головой. Я спросил - ты что, спасателем работаешь? - Усмехнулась ты и взяла с собой. И с тех пор ты стала близкою и ласковою! Рекордистка моя, водолазка моя. Первый раз меня из омута вытаскивая, Улыбалась ты, пучеглазка моя. А потом с тобой мы по болотам шастали, Топью мшистою, камышастою, Но под утро вдруг сказала ты мне - баста, мол, все! И на завтрак меня заграбастала. Ух, какая же ты стала вдруг неласковая, Аферистка моя, пучеглазковая. И к чертям отбросив добренькую маску свою, Оказалась ты вдруг фантомаскою! От тебя рванулся из последней силы я. До меня уже языком достать. Я хотел тебе сказать - довольно, милая! Но сорвался в пасть, и лишь успел сказать: "Ох, какая же ты баба мелкокрапчатая! Просто - жаба ты бородавчатая, День и ночь теперь в твоем я брюхе лазаю, Стали оба мы водолазами!
Жил на реке я в юные года. На берегу там деревце стояло. На молодом стволе тогда Я вырезал свои инициалы. Пришла пора, и я влюбился - Она была как ангел хороша. Она сказала: "Да..." И я на ней женился, И радостью наполнилась душа. Когда ж домой пришел я в тот же вечер, То чуть не закричал я: "Караул!" Она вставную вынимает челюсть, И глаз стеклянный свой кладет на стул. Снимает свои волосы жена, Снимает с бюста ваты очень много, И, словно ножку от рояля тут она, Чудесную отвинчивает ногу. Любуюсь этой дивной красотой. И тут, друзья, чуть дурно мне не стало - На деревянной стройной ножке той Увидел я свои инициалы!
Снова замерло все до рассвета, Организм погружается в сон. Только слышно - в артерии где-то Одинокий блуждает гормон. То проносится по кровотоку, То рецептор начнет раздражать. Словно ищет в потемках чего-то, И не может никак отыскать. Ты ответь на вопрос лаконичный, Ты когда перестанешь блуждать ? И в кого ты такой специфичный, И куда тебя надо послать? Бродит месяц по звездным затонам, О любви где-то птаха поет. И разбуженный зовом гормона, Организм возбужденный встает.
Мы однажды с другом Васей отдыхали на турбазе. Я рыбачил, ну а Вася - как с утряшки саданул! Что нам рифы, что нам мели, отдыхали как хотели, - Возмужали, загорели, правда Вася... утонул. Через полчаса с турбазы притащили водолаза, Разбудили, но не сразу, он открыл глаза, икнул, И "тройного" влил в аорту - сразу видно - парень тертый, Спец, отличник, мастер спорта, правда тоже... утонул. Прибежал директор базы - не видали водолаза? Все духи упер, зараза, всю похмелку умыкнул. Ох, найду, - кричит, и в катер! И с разбегу дернул стартер, И так помчался на фарватер... но там, конечно, утонул. Ставьте рубель, ставлю стольник! Здесь - Бермудский треугольник! За покойником покойник! Я как крикнул: "Караул!" Из кустов в - одном погоне, весь в ремнях и в самогоне, Прибежал полковник Пронин, но этот сразу утонул. А потом тонули ходко - врач и повар с пьяной теткой, Рыбнадзор - тот вместе с лодкой! Ну, а к вечеру, вообще... Два директора завода, все туристы с парохода. И, главное, канули как в воду - ни привета, ни вещей. К ночи сторож появился. Тот ничуть не удивился. Говорит: "Ты что, взбесился? - глянь на Волгу, вон она... Там намедни, посередке затонула баржа с водкой! Может, сплаваем в охотку?" И нырнул... и тишина...
Животный утоляя страх С времен двенадцатого года, Европа пляшет на костях Ей ненавистного народа. И грозный БРИТ, и грузный ШВЕД И ГАЛЛ, презрительно лукавый, Плюют остервенело в след Его тысячелетней славы. И мутной злобою кипят, За ними спрятавшись блудливо, ПОЛЯК спесивый, ЛИТ и ЛАТ, ЭСТОНЕЦ - пасынок залива. ХОХОЛ с натуги ворот рвет, За ляхом тянется к ЕВРОПАМ, Спеша за шнапс и бутерброд Служить в неметчине холопом. Скрывая свой животный страх, С две тысячи седьмого года, Европа жаждет на костях Плясать РОССИЙСКОГО народа. Надменный БРИТ, пугливый ШВЕД И ЯНКИ, наглый и лукавый, Плюют остервенело в след Его тысячелетней славы. А мир давно по швам трещит, И шрамы набухают кровью, Но мы как прежде держим щит, Пустому вопреки злословью. Умолкни ж, лживая молва - Пускай узнают поимённо: Россия всё еще жива, Не пали отчие знамёна! Россия до сих пор жива, И не падут её знамёна! Россия! Будь всегда жива! И реют пусть твои знамёна!
Выхожу один я на дорогу В старомодном ветхом шушуне. Ночь тиха, пустыня внемлет Богу, Впрочем речь пойдет не обо мне. На другом конце родного края, Где по сопкам прыгают сурки, В эту ночь решили самураи Перейти границу у реки. Три слегка классических японца - Хокусай, Басё и Як-Цидрак, Сговорились до восхода солнца Наших отметелить только так. Хорошо, что в юбочке из плюша, Всем известна зренья остротой, Вышла своевременно Катюша На высокий на берег крутой. И направив прямо в сумрак ночи Тысячу биноклей на оси, Рявкнула Катюша, что есть мочи: "Ну-ка брысь отседа, иваси! И в догон добавила весомо Слово, что не сходу вставишь в стих, Это слово каждому знакомо, С ним везде находим мы родных. Я другой такой страны незнаю, Где оно так распространено. И упали наземь самураи, На груди рванувши кимоно. Поделом поганым самураям, Не дождется их япона мать. Вот как мы, примерно, поступаем, Если враг захочет нас сломать!
Плещет речка на песчаный бережок. Я плыву себе на северо-восток. Посередке, где водичка холодна, Только лодка вот без весел и без дна. Как и речка плавно жизнь моя течет, Да не вечна - все года наперечет. Правлю к берегу озябшею рукой. Этот - крут, а там стеною лес густой. Пр. По течению я все годы плыл, Вот и жизнь прошла - как будто и не жил. По течению плыл, А жизнь прошла как будто и не жил. Потемнела вдруг река - водоворот, Черной тенью тучи водят хоровод. Скоро грянет, вон зарницы вдалеке. Очень манит этот отблеск на реке. Так старался я прибиться к бережку, Но взобраться по крутому не смогу. Зря барахтался, уже по горло мне. А вон и море, значит речке той конец. Припев. Проигрыш. Припев.
Позднею весною, как-то в мае, Где струится тополиный пух, Шел своей дорогой, что-то напевая, Пьяный медвежонок Винни Пух. Подошел к дверям своей коморки. На двери - замочек с кулачок. Видит - рядом в луже - очень, очень, в стельку пьяный, Грязный поросенок Пятачок. Винни Пух поднял своего друга, Подождал, пока стечет вода. И с размаху шлепнулнул его сразу в оба уха, И улегся в лужу спать тогда...
Старый клен, старый клен, старый клен давно засох, Потому что на него я часто писал. Отчего, отчего, отчего я сам не сдох? - Оттого, что я парнишка, а не крыса! Снегопад, снегопад, снегопад давно прошел, А под снегом гололед - я подсклизнулся. Отчего, отчего, отчего мне хорошо? - Оттого, что киллер Васька промахнулся! Кто меня, кто меня, кто меня, блин, заказал? Оказалось - это кореш мой, братуха! Я его подстерег, в "Запорожец" заволок, Выбил зубы и отрезал ему ухо. Я жену порешу, тещу Ваське закажу. Поженюся на соседке нашей, Рае. Сто рублей накоплю и портвейну ей куплю, Напою и покатаю на трамвае! А еще я пельмени и тапочки куплю, И с Раисой покатаюсь на трамвае!
В одном порту Эль-Параиса Жила-была когда-то Крыса!
О, мами, о, мами, мами-блю, о, мами-блю. Я как-то шел двором домой (о, мами!), Гляжу, лежит товарищ мой (о, мами!), А рядом дворники гурьбой (о, мами!) с ломами (с огромными). Они стоят вокруг него (о, мами!), Стоят они и бьют его (он, мами!), Стоят они и бьют его (о, мами!) ломами (железными). Ломами, ломами-мами бьют, ломами бьют (ломами-мами-мами), Ломами, ломами-мами бьют, ломами бьют. Когда же я решил спросить (о, мами!) - А можно ли его не бить? (о, мами!) Ответил управляющий (о, мами!) домами: (домами-мами) "На нашей стороне закон, (о, мами!) Ведь злостный неплательщик он. (о, мами!). За это раз в квартал мы бьем его... ломами". (ломами-мами). Ломами, ломами-мами бьют, ломами бьют, (ломами-мами-мами), Ломами, ломами-мами бьют, ломами бьют. А перед тем, как отпускать, (о, мами!) Его решили обыскать. (с ломами) Тут кто-то выругался: "У,твою мать!..", о, мами!, (о, мами-мами). Ошибка вышла, вот вопрос! (о, мами!), Он вовремя кварплату внес, (он, мами!). Квитанцию как раз он нес (о, мами!) в кармане. (в кармане брюк) В кармане, в кармане-мане брюк, в кармане брюк, (в кармане-мани-мани) В кармане, в кармане-мане брюк, в кармане брюк. Когда идешь к себе во двор, (о, мами!) Идет с тобой пусть прокурор, (он, мами!) А прокурора нет, иди во двор... с ментами. (с ментами) Кварплату если не платил, (им, мами!) Квитанцию не предъявил, (им, мами!) Тебя там встретят дворники, (о, мами!) с ломами! (и все как по команде:) Ломами, ломами-мами бьют, ломами бьют, (ломами-мами-мами) Ломами, ломами-мами бьют, ломами бьют. (потом они пошарят:) В кармане, в кармане-мане брюк, в кармане брюк, (в кармане-мане-мане) В кармане, в кармане-мане брюк, в кармане брюк. (а не найдут, то снова:) О, мами, о, мами-мами бьют, о, мами, бьют! (о, мами, мами, мами!) О, мами, о, мами-мами, бьют, о, мами, бьют!.. (о, мами, мами, мами!..)
На небе кто-то выбил глаз луне, А это значит - могут выбить глаз и мне! Припев: А у рыжего Билла сперли кобылу... Не плачь, мой рыжий Билл, мы тоже украдем! На небе солнце светит в сто тысяч вольт. Мне милый подарил семизарядный кольт. Припев. Земля перевернулась кверху дном, А мы лежим в могиле - лунный блюз поем. Припев. У этой песни есть еще один куплет, Но я его забыл, а Билла больше нет! Припев.
Я тружусь-пашу как лошадь - вкалываю я как лошадь. Киллера работа - не мед, увы, ведь стать клиентом можете и Вы. А заказчик очень строгий - заказал уже он многих. В этом деле, главное - лохом не быть, и про "контрольный" в "репу" не забыть. Припев. Получить ты уёв тысяч сорок, Как только станет "жмуриком" он. Когда ж узнаешь кем он был, и как жену, детей любил, Покой ты потеряешь и сон! Сутками сидишь в засаде как гиббоны в зоосаде. Ноги затекли и болят глаза, но терпишь ты как партизан. А он целует секретаршу, гуляет с ней на "Патриарших", Потом балдеет в баре чуть не до утра - не знает, гад, что в рай ему пора. Припев. А если ты, не дай Бог, промажешь, Забудешь про "контрольный" хоть раз, Заказчику, посреднику, ты хрен чего докажешь И твой коллега примет заказ. Будет он сидеть в засаде как горилла в зоосаде. Сутки ждать тебя, глядеть во все глаза, и все терпеть как партизан. А ты один, без секретарши, вдалеке от "Патриарших". И домой тебя не заманить, потому что хочешь ты жить. И парнишка тоже хочет - он стараться будет очень. А если вдруг достать тебя не сможет, то будет он не киллер, а... клиент!
Однажды лютою зимой Летел воробышек домой, Но так его мороз пробрал, Что он не долетев, упал. Корова рядышком прошла, И на пичугу нас-ла. В тепле согрелся воробей И зачирикал, дуралей. Случилось, кошка там была - Чириканье услышала, Из кучи птаху извлекла, Ну, и, конечно, сожрала. Чтоб не попасть меж двух огней, Как тот несчастный воробей, Ты этой сказке в корень зри, В ней мудрость не одна, а три: Не всякий враг, по чьей вине Ты оказаться мог в г-не, И далеко не всякий друг, Кто из г-на потащит вдруг. А третья мудрость всех главней (По деревяшке постучи): Уж коль ты по уши в г-не, Сиди, голубчик, и молчи!
Вот уж первый снег тает, тает. И в глазах твоих теплей. Что случилось, Таня, что случилось, Таня, В душе твоей? Припев. Таня, Таня, как же ты смогла В глазах своих спрятать такое, Что сердце сожгло мне дотла? В небе журавлей курлычет стая Где-то там, вдали. Что случилось, Таня, что случилось, Таня, В твоей любви? Припев. Верю я, что скоро день настанет - Лучший день для нас двоих. Снег последний тает, снег последний тает В глазах твоих. Припев. Таня, Таня, как же ты смогла В глазах своих спрятать такое, Что сердце сожгло мне дотла?
Ночью звездной он всегда с тобой в постели, Утром также он всегда с тобой, В дождь и вьюгу он в штанах как в колыбели - Пейджер - верный друг навеки твой. Через город, через расстоянья, Вас достанут волны даже под землей. Пейджеру не скажешь: "До свиданья!" Пейджер не прощается с тобой. Наши дети носят пейджер с колыбели. Юность, зрелость. С ним летят года. А с любимой снимешь, если ты в постели, Все до нитки, но пейджер - никогда! Через город, через расстоянья, Вас достанут волны даже под землей. Пейджеру не скажешь: "До свиданья!" Пейджер не прощается с тобой. В лютый холод ты собой его согреешь, В жаркий полдень к плавкам пристегнешь, Только если ты, брат, пейджер не имеешь, Ты, дружок, так лохом и помрешь! Через город, через расстоянья, Вас достанут волны даже под землей. Пейджеру не скажешь: "До свиданья!" Пейджер не прощается с тобой.
Когда накрашены глаза, то плакать девушке нельзя. Ты так похожа на большого воробья. Твой чемоданчик на полу, пальто на плечиках, в углу. Куда же едешь ты, красавица моя? А поезд мчится как шальной, твой взгляд усталый и больной. Ты смыла краску, вышла в тамбур покурить. Ну что, печильная моя, скажи, ты чья или ничья? Мне захотелось вдруг с тобой поговорить. Она сказала: "Милый мой, ты прав, я еду не домой, Ты мне никто, тебе могу открыть секрет - Есть у меня один дружок, за ним, увы, один должок, Который он вернуть не хочет много лет. И вот сама решилась я, что мне подруги и друзья, В вагон вбежала, под собой не чуя ног. Мне говорили - он в Москве, и если верить той молве, Он и богат, и, как всегда, не одинок. А я одна на всей земле, моя душа висит в петле. В дому, на родине, как водится, бардак. Но если жизнь моя права, то не поможет и Москва Тому, кто девушку обидел просто так". Я промолчал, не возражал, я только руку ей пожал. И вдруг она на шею кинулась ко мне. А бабьи слезы, что дожди - не уходи, не уходи! Что было дальше, помню смутно, как во сне. И вот Москва, большой перон, гудит народ со всех сторон, А где ж красавица? - какой же я дурак! Я поздно понял, вот те на! Она исчезла не одна - Исчез бумажник мой и новенький пиджак. С тех пор хожу я на вокзал - я ей о многом не сказал - Что я люблю её, а деньги - ерунда. Во тьму уходят поезда, но я опять приду сюда, И буду ждать она появится когда. И буду ждать, она появится когда, И буду ждать - появится когда.
Тишина за Рогожской заставою, Спят деревья..
Зачем Герасим утопил Муму? За что Муму, и почему? - Она не сделала ведь никому Плохого, никому, Муму. Но все ж Герасим утопил Муму. Зачем Муму, за что, и почему? Он привязал к Муме два кирпича, Хотя хватило б одного... При этом тихо про себя мычал: "Не жаль для друга ничего". Мума с укором глянула из тьмы, И больше дворник не видал Мумы. А ведь Мума еще могла бы жить - Гонять котов, щенят плодить. Теперь лежит Мума на дне пруда, И ей не всплыть уж никогда. Лежит Мума, лежит одна в пруду, И к ней Герасим ходит раз в году. Да, он жестоко поступил с Мумой Литературный наш герой. Он был на голову немножко "слаб", И очень пострадал от баб! Ему сказали: "Утопи Муму", А то жениться не дадут ему. Мы за Герасима стоим стеной, Ведь был Герасим - крепостной, А вот, зачем он утопил Муму, Известно это лишь ему. Но не расскажет дворник никому - Он говорит не лучше, чем Муму. За что Герасим утопил Муму, Мы догадались, почему! И день, и ночь он проводил с Муму, И было хорошо ему... Но появился вдруг облезлый пес! Муме под хвост свой сунул псиный нос. Герасим поздно это увидал, Метнул метлу, но не попал. А тот все сделал, гад, и убежал. Герасим тихо зарыдал - Мума, он понял, не верна ему! За это он и утопил Муму. Не будем мы Герасима судить, Ведь без любви любому не прожить!
|
Сайт "Художники" Доска об'явлений для музыкантов |