|
ГАЗЕЛЬ (пер. К. Богатырева) Завороженная: в созвучьях мира Нет рифмы совершеннее и строже, Чем та, что по тебе проходит дрожью. На лбу твоем растут листва и лира, Ты вся, как песнь любви, из нежных слов, Слетевших наподобье лепестков С увядшей розы, чтоб закрыть глаза Тому, кто книгу отложил из-за Желания тебя увидеть. Как Будто каждый ствол заряжен, Но медлит с выстрелом, покуда знак Не дан, и ты вся - слух, и взгляд твой влажен Как у купальщицы в пруду лесном, Оборотившемся ее лицом.
ИСПАНСКАЯ ТАНЦОВЩИЦА (пер. К. Богатырева) Как спичка, чиркнув, через миг-другой Выбрасывает языками пламя, Так, вспыхнув, начинает танец свой Она, в кольцо зажатая толпой И кружится все ярче и упрямей. И вот - вся пламя с головы до пят. Воспламенившись, волосы горят, И жертвою в рискованной игре Она сжигает платье на костре, В котором изгибаются, как змеи, Трепещущие руки, пламенея. И вдруг она, зажав огонь в горстях, Его о землю разбивает в прах Высокомерно, плавно, величаво, А пламя в бешенстве перед расправой Ползет и не сдается и грозит. Но точно, и отточено, и четко, Чеканя каждый жест, она разит Огонь своей отчетливой чечеткой.
КАПИТЕЛЬ (пер. К. Богатырева) Как из трясины сновидений, сходу Прорвав ночных кошмаров канитель, Всплывает новый день - вот так по своду Бегут гурты, оставив капитель С ее запутавшеюся в клубок Крылатой тварью, сбившеюся в кучу, Загадочно трепещущей, прыгучей, И мощною листвой, которой сок Взвивается, как гнев, но в перехлесте Свернувшись, как спираль, на полпути Пружинит, разжимаясь в быстром росте Всего, что купол соберет в горсти И выронит во тьме, как ливня гроздья, Чтоб жизнь могла на утро прорасти.
МОРГ (пер. К. Богатырева) Их приготовили к игре постфактум, как будто дело за апофеозом, Что примирит их с предыдущим актом И каждого - друг с другом и с морозом; Иначе словно не было конца. И тщетно в поисках имен карманы Обыскивали тщательно. С лица У губ следы тоски смывали рьяно: Их не сотрешь - видны сквозь белизну. Но бороды торчат ровней и тверже, По вкусу сторожей чуть-чуть подмерзши, Чтоб с отвращеньем не ушли зеваки. Глаза повертываются во мраке Зрачками внутрь и смотрят в глубину.
ОКНО - РОЗА (пер. К. Богатырева) Там лап ленивых плавное движенье Рождает страшный тишины раскат, Но вот одна из кошек, взяв мишенью Блуждающий по ней тревожно взгляд, Его вбирает в свой огромный глаз, - И взгляд, затянутый в водоворот Зрачка, захлебываясь и кружась, Ко дну навстречу гибели идет, Когда притворно спящий глаз, на миг Открывшись, вновь смыкается поспешно, Чтоб жертву в недрах утопить своих: Вот так соборов окна-розы встарь, Взяв сердце чье-нибудь из тьмы кромешной, Его бросали богу на алтарь.
СОЗЕРЦАНИЕ (пер. Б. Пастернака) Деревья складками коры Мне говорят об ураганах, И я их сообщений странных Не в силах слышать средь нежданных Невзгод, в скитаньях постоянных, Один, без друга и сестры. Сквозь рощу рвется непогода, Свозь изгороди и дома, И вновь без возраста природа. И дни, и вещи обихода, И даль пространств - как стих псалма. Как мелки с жизнью наши споры, Как крупно то, что против нас. Когда б мы поддались напору Стихии, ищущей простора, Мы выросли бы во сто раз. Все, что мы побеждаем, - малость. Нас унижает наш успех. Необычайность, небывалость Зовет борцов совсем не тех. Так Ангел Ветхого Завета Нашел соперника под стать. Как арфу, он сжимал атлета, Которого любая жила Струною Ангелу служила, Чтоб схваткой гимн на нем сыграть. Кого тот Ангел победил, Тот правым, не гордясь собою, Выходит из такого боя В сознаньи и расцвете сил. Не станет он искать побед. Он ждет, чтоб высшее начало Его все чаще побеждало, Чтобы расти ему в ответ.
СВЯТОЙ СЕБАСТЬЯН (пер. К. Богатырева) Будто лежа он стоит, высок, Мощной волею уравновешен, Словно мать кормящая нездешен, И в себе замкнувшись, как венок. Стрелы же охотятся за ним, И концами мелкой дрожью бьются, Словно вспять из этих бедер рвутся. Он стоит - улыбчив, нераним. Лишь на миг в его глазах тоска Болью обозначилась слегка, Чтоб он смог презрительней и резче Выдворить из каждого зрачка Осквернителя прекрасной вещи.
ЗА КНИГОЙ (пер. Б. Пастернака) Я зачитался. Я читал давно, с тех пор, как дождь пошел хлестать в окно. Весь с головою в чтение уйдя, не слышал я дождя. Я вглядывался в строки, как в морщины задумчивости, и часы подряд стояло время или шло назад. Как вдруг я вижу, краскою карминной в них набрано: закат, закат, закат... Как нитки ожерелья, строки рвутся и буквы катятся, куда хотят. Я знаю, солнце, покидая сад, должно еще раз было оглянуться из-за охваченных зарей оград. А вот как будто ночь по всем приметам. Деревья жмутся по краям дорог, и люди собираются в кружок и тихо рассуждают, каждый слог дороже золота ценя при этом. И если я от книги подыму глаза и за окно уставлюсь взглядом, как будет близко все, как станет рядом, сродни и впору сердцу моему! Но надо глубже вжиться в полутьму и глаз приноровить к ночным громадам, и я увижу, что земле мала околица, она переросла себя и стала больше небосвода, а крайняя звезда в конце села - как свет в последнем домике прихода.
|
Сайт "Художники" Доска об'явлений для музыкантов |