|
|
В ковш ладоней собирая стоны - опасалась разбудить детей - плакала Настасья у иконы, всех святых сама в сто раз святей. Плакала, что дождалась Победы, и настанет мир уже, небось. Что, пройдя сквозь голод, стынь и беды, сохранить детишек удалось. Плакала, что четверо осталось на руках, что вряд ли хватит сил их поднять, что этакую малость муж до дня Победы не дожил! Плакала в избе Анастасия, счастьем разом с горечью полна. Плакала с Настасьюшкой Россия, та же мать, но только мать-страна.
Деревня в сто дворов и не рожна такого, чтобы душу веселило. По бедра грязи (стало быть - весна!). блаженствует в грязи свиное рыло. Крестьянин, спозаранку похмелясь, забыл, видать, что в поле ждет работа, и, цаплей ковыляя через грязь, блуждает взором, будто ищет что-то. Ехидничать меня разобрало: "Что потерял, отец?" - его спросил я. Он посмотрел в ответ мне - трезво, зло - и как ошпарил: "Что ж ещё? - Россию!".
ДЫРЯВАЯ ПОДВОДНАЯ ЛОДКА На дырявой подводной лодке, Без компаса и без руля, Мы идем, попивая водку, Не для пьянства, отваги для. Нам осталось - лишь верить в чудо, Потому что уже вот-вот Эта ядерная паскуда Не по шуточному рванет! Припев: Ох, ешкин кот! Как же она долбанет! С той поры, как наш мудрый кормчий Олигархам загнал свинец, Стало нас от рентгенов корчить, И мерещиться стал песец! А с момента, когда дейтерий Иностранцам загнал старпом. Мы уже ни во что не верим. Одного лишь покорно ждем. Припев: Ждем, ешкин кот! Как она долбанет! Мы - простые. Мы зла не держим. Но скажите нам, сюзерен: Нахрена с лодки углестержни Скоммуниздил какой-то хрен? Кто электро- содрал проводку? Ведь поэтому только, бля, Дохнем мы на подводной лодке Без компаса и без руля. Припев: Ждем, что вот-вот! Всем нам каюк придет!
Гобелены листвы на поникшие травы набросив, Спрятав плеши земли под кричащий, чудной арабеск, Зажигает костры по дубровам российская осень, будто сбилась с пути и теперь ждет спасенья с небес. Никогда и нигде ничего я не видел тоскливей Потаенной мольбы угасающих этих огней. Что случилось с тобой? Видно, ты притомилась, Россия, Под тяжелой своей, путеводною ношей своей. Опадают леса в воспаленную дымку заката. На остывших полях сатанеют ветра-шатуны. Дорогая моя, ты всегда была духом богата. Ну, давай, соберись! Продержись до ближайшей весны! Никогда и нигде ничего я не видел красивей Этих рвущихся в высь, этих гордо горящих огней! Ты ведь выдержишь все и весной возродишься, Россия, Чтоб потом с каждым днем становиться сильней и сильней!
В этом городе сплошь правят алчность и ложь, Здесь шныряют досрочные смерти. Человек здесь - Гаврош Может сгинуть за грош. Кто не верит, рискните, проверьте. В царстве вздернутых стен Стоны вспоротых вен Забивают бравурные марши. Здесь привычен стал плен И не ждут перемен, Находя упоение в фальши. Надувные миры Хлеще черной дыры, Тянут дурней в себя, Души губя. Обесцвеченность глаз, Недосказанность фраз, Настороженность поз и движений. И в глазах, словно пляс, Слабо скрытый экстаз При удаче чужих поражений. В вязком омуте злоб Господин и холоп, Поклоняясь баблу, будто богу, Что есть сил пнутся, чтоб Конкурента вбить в гроб, И очистить к достатку дорогу. Надувные миры Хлеще черной дыры, Тянут дурней в себя, Души губя
Ой-ёй-ёй-ёй, сынок! Не велела мне мать да на службу военну тебя отпускать. А я, дурень старой, не послушал её: лишь кивал головой, а творил, знать, своё. Мне хотелось, сынок, чтобы ты поскорей - за короткий, за срок - стал сильней и мудрей. Своей помочью видеть хотел тебя я. Обернулась изнанкой задумка моя. Ё-о-о-о, колкое жнивьё, ё-о-о-о, горюшко моё. В час, когда навалился последний твой бой, сбились мутные тучи над нашей избой. И метался под ними надтреснутый стон, будто знак нам давал, что попал ты в полон. А когда распинали тебя палачи, залетел к нам во двор чёрный ворон в ночи. Он до зорьки нам с мамкой уснуть не давал: вражьим покриком что-то гортанно кричал. Ё-о-о-о, лютое зверьё, ё-о-о-о, горюшко моё. Что ж я сделал, сынок! Не велела мне мать да на службу военну тебя отпускать. А я, дурень старой, не послушал её: лишь кивал головой, а творил, знать, своё.
Здесь все дороги, будто в Рим, ведут к замызганной пивнухе, где отставник багряноухий гундосит Блока, пьяный в дым. Где в воздухе клубится мат, а в разговорах шумно-пенных, как правило, и непременно, всегда правительство бранят. Где большинству на все плевать. Где - с пьяну - все почти - мессии. Где пропивается Россия: За жизнью - жизнь... За пядью - пядь!
Глушь. Перезревшие вишни падают в чертополох. Тишь - запредельная: свистнешь - взвоет в ответ "кабыздох". Вьются над мусором мухи. В лужу скукожился пруд. За день - одна, две старухи улицу пересекут. Все здесь пронизано тленом. Всюду - вселенская грусть. ...................................... Гибели ждете? - Вот, хрен вам! Вечна Великая Русь!
|
|
|
Сайт "Художники" Доска об'явлений для музыкантов |