|
|
Зачем мы говорим намёками смешными? Зачем не отгорим единожды на жизнь? Ведь знаем, что сейчас как никогда нужны мы друг другу. Пусть же нас беспечность закружит! И пусть бы всё вокруг рассыпалось бы звёздно, и тяжесть старых мук растаяла б, как снег... Да что это я вдруг? Уже, конечно, поздно. И мысленный недуг сейчас сойдёт на нет...
Горделивым облаком надо мной плывёшь, воплощенье холода, обещая дождь. И тона пастельные неба твоих глаз говорят: ничейные мы, но не для вас. Бедственным поветрием обдает твой вздох, ложна геометрия жестов рук и слов. Но не страшно всё же мне под дождём твоим - будешь ты хорошею, буду я любим!
Жить так чудесно с затаённой грустью, и в грёзах чувства прошлые вернуть, и возвратиться в мыслях к перепутью, с которого былое вышло в путь. Так хорошо уединиться где-то, расслабленно на солнышке присесть, зажечь ненужную, пожалуй, сигарету, и замереть, отдавшись думам весь. Забыв о сигарете, так отрадно повспоминать, о чём-то потужить. Побыть в желанных грёзах так приятно, былое черпая блаженно из души.
Всё. С песком смешались два следа-малютки. От меня сбежали быстрые минутки, те, что напевали сладкую надежду, лишь воспоминанья больно сердце режут: ты вот тут ступала, здесь твой запах нежный... Только и осталась злая неизбежность скорого прощанья и разлуки долгой. Снова ожиданье и не летний холод.
Синий дождь приносит радость. Серый дождь наводит грусть. Чёрный дождь - такая гадость - как бы в нём не утонуть. Жёлтый дождь, когда в разлуке. Дождь зелёный - от тоски. Дождь коричневый - от скуки - от него болят виски. Дождь оранжевый - горенье и желание в крови. Голубой - дождь вдохновенья. Красный - дождь моей любви.
Сгорела та наша любовь в словах напускных и неверных, взбодрила застывшую кровь, убавила клеточек нервных, и вот растворилась в ночи неверья и непониманья... По-прежнему сердце влачит нелепое существованье - как прежде, на вдохе оно и выдохнуть боли не может... Другого пути не дано, а этот оно превозможет!..
Конечно, это не любовь, а двух сердец прелюбодейство... Но что же делать, если вновь душе в границах тела тесно. Что делать, коль однажды вдруг один остался в одночасье, чуть отступил семейный круг на радость или же к несчастью. Я вдруг завлёкся, как юнец, девчонкой бесшабашной снова, горю, измотанный вконец, безропотно и бестолково. Она то ласкова со мной, то мучит сухостью ужасно. Я б, может, видел её злой, не зная, как она прекрасна. Я ж для неё порой, что шут - от участи такой, ох, пусто... И вот тогда стихи пишу и в них лелею свои чувства. Пусть в венах перебродит кровь: её игра, моё шутейство... Конечно, это - не любовь, а двух сердец прелюбодейство.
Огоньки-смешинки в бежевых глазах, и улыбка скачет, словно стрекоза, на губах помада, лишняя совсем, и лежит на веках так не к месту тень, а в ресницах чудных затаилась тушь... Это - напускное, знаю, это - чушь. Суть её не в этом - глубже и сложней, потому так рвётся моё сердце к ней.
Гвоздики белые роняли лепестки, когда грустил я и смотрел в окно, там догорали летние деньки... Тогда я пил разлучное вино, тогда тонул в волнах беды-реки, но всё же не отправился на дно. Тогда я пел печальные стихи, тогда мечтал, как тот герой в кино, тогда ложились строчки на листки: "Гвоздики белые роняли лепестки..."
Ты часто говорила мне, Что только мне ты будешь верной. Тогда откуда же? Извне В наш мир прокралась вдруг измена? Ты повторяла, не шутя, Что лишь меня ты видишь всюду. Но, неужели так твердя, Уже в душе была Иудой? Ты не однажды среди ласк Меня "любимым" называла. Тогда когда же родилась Вдруг ненависть с смертельным жалом? Мне не понятно ничего, И на вопросы нет ответов. Лишь музыку твоих шагов Хочу услышать близко где-то.
Я поднимусь, конечно, поднимусь, И выпрямлюсь, зажгусь надеждой, И в женщину красивую влюблюсь, И вновь не повторю ошибок прежних. Я выпрямлюсь и не сойду с ума От боли в сердце, напастей проклятых. Им зная цену, я скажу слова: Сильнее боли нет, чем боль утраты. От боли в сердце хочется кричать, Нет силы, чтобы стиснуть зубы. Безумно хочется тебя обнять И нежить, целовать родные губы. Нет силы, позабыть глаза твои, В душе не заживить обиды рану. Прижать бы голову к твоей груди, Услышать ласковое: "Сашка, обезьяна...". Душе от ожиданья не остыть, В ней не угасли Вера и Надежда. Хочу тебя, одну тебя любить И вновь не повторить ошибок прежних.
Мне б уехать отсюда, чтоб ни думать, ни знать бы, что с тобою не буду, и не быть нашей свадьбе. Я в душе уже верил, ты мне близкой казалась. Ветер ласковый веял, так прекрасно мечталось. А сегодня так душно, словно перед грозою. Знаю, больше не нужно грезить, жить лишь тобою. Ночь сегодня беззвёздна и колышется странно. Ты родилась так поздно или я слишком рано. Ночь течёт между нами, злыми мыслями мучит. Безнадёжностью давит небо низкое в тучах. Чтоб не зреть твою юность, мне б уехать скорее. Оттого так беснуюсь, что, наверно, старею.
В затихшем, затемнённом, засыпающем полуночном вагоне
Сижу я в полумраке и лицо твоё, родная, представляю.
И сердце моё глупое слезами обливается и стонет,
На нежность, сострадание взаимные надежду оставляя.
Любовь моя горит огнём,
Тем самым синим пламенем.
Сижу один студентом-пнём
С завалом на экзамене.
И мельтешат за окнами домов, столбов, деревьев силуэты,
Колёса монотонно колыбельную мне песню напевают.
А я сижу, корплю, себя как будто посвящая так в "поэты",
Твоё лицо, родная, и твои глаза, улыбку вспоминаю.
Любовь моя горит огнём,
Тем самым синим пламенем.
Сижу один студентом-пнём
С завалом на экзамене.
Нет, мне не нужно от тебя Ни лестных слов, ни слов неверья. Меня нисколько не любя, Не избежишь ты лицемерья. Ведь равнодушна ты во всём, Меня касающемся где-то. Ты в безразличии своём На чувства мне не дашь ответа. И ты проходишь сквозь меня, Как сквозь судьбу проходят годы. И изменить не волен я Твоей нелюбящей природы...
Нас судьба не повенчала, как всегда, увы, права. Слишком позднее начало, слишком праздные слова. Слов в любви переизбыток - доигрался, дорогой, не уйти теперь от пыток, уготованных игрой. Слишком рьяное желанье привело тебя к беде, и теперь ты на закланье отдан чувственной среде. Можешь затаить обиду, и корить себя, её, но подать не смей и виду, что прошло ещё не всё. Не избегнешь наказаний, коль случилось быть глупцом, так варись в котле терзаний, но не падай в грязь лицом. Как бы сердце не кричало нынче - всё пройдёт потом. Нас судьба не повенчала, остановимся на том...
Мир может быть предельно тесен. А то, бывает страшно пуст, Как никогда. И только отзвук старых песен, И только отклик прошлых чувств В душе всегда. Колокола сердечных болей Звонят в остуженной крови. Ну, как тут быть? В реальную любовь не волен Отсвет приснившейся любви Я обратить. И только отблеск той надежды, Что некогда цвела в душе, Живёт пока. И лишь мечта ведёт, как прежде, Да вот исполнится ль уже - Не та пора...
Новогодняя бессовестная ночь, Обещала много-много счастья, А предвидится одно ненастье В неустроенной судьбе моей. И надежды радужные прочь Уплывают по реке печали Днями и бессонными ночами В бликах догорающих свечей. И не знаю, чем себе помочь, Как уйти от тягостных раздумий. Эх, напьюсь до безрассудной дури. Только не поможет, пей - не пей. Новогодняя бессовестная ночь, Ласковым крылом на миг коснулась - Праздником счастливым обернулась - И исчезла в буднях горьких дней.
Всюду-всюду, здесь и там, в полдень, ночью, по утрам, с упованьем каждый раз взгляд твоих раскосых глаз я ловлю. Зелены, нежны, умны, так задумчивы, горды, но увидьте же, глаза, как люблю. Ты нескладная чуть-чуть, как ребёнок, ну и пусть. Быть с тобой везде-везде, о любви сказать тебе так хочу. Думы думаешь свои и другого любишь ты, потому-то и опять я смолчу.
Есть цвет, но вкуса нет уже У чая моего... Не уместить теперь душе Отчаянья всего. Как я тоскую и люблю Не высказать в стихах. Я чай безвкусный молча пью, Своих мечтаний прах. А в доме музыка. И грусть Разлилась навсегда. Здесь разметала свою суть, Свой подлый нрав беда. Я здесь в плену холодных стен, Отчаяньем дыша, Всё пью, но вкуса нет совсем У чая...
Я помню: нежно-голубое небо и раскалённые от солнца травы, и я с тобой, и, кажется, что мне бы сейчас взлететь, и миг вот этот главный. Ещё я помню, как однажды ночью с тобой купались (был я в "самоволке"), и целовались на прощанье, точно, в последний раз, а был он первый только. И помню домик у лесной дороги, где ты спросила: "Ну, тебя испортить?" - ведь не было в тебе от недотроги ни капли. "Да", - ответил, - "порти". А как лгала ты убеждённо часто - я верил простодушно, до смешного, ведь был я просто очень-очень счастлив, в любви же был совсем неискушённым. Ночная свежесть, поле в лунных бликах, ромашек запах бесконечно-томный... О, о таком не прочитаешь в книгах, об этом сердце помнит лишь до стона.
Перегорела ниточка в душе - та связь, что некогда была с тобою, пожалуй, что она была игрою, да это и неважно ведь уже. С тобой не говорили о любви, любить, конечно же, хотели оба, в любви у нас была, наверно, проба, вздыхай теперь об этом иль скорби. Я без труда сумел забыть тебя, быть, безусловно, не могло иначе, игра не стоит свеч в любовь, и, значит, играть недолго можно, не любя.
Ну, почему я так раним, так беззащитен пред тобою, и почему не сохранил свою готовность, было, к бою? И почему мои в бою так быстро пали бастионы, и вот перед тобой стою, вассал коленопреклонённый? Ну, почему твои следы готов я целовать, несчастный, ведь победительница ты - мой враг жестокий, беспощадный? Я ж, как блаженный херувим, резвлюсь, обманутый судьбою. Ну, почему я так раним, так беззащитен пред тобою?
Полнолуние - вот причина, что расходимся навсегда. Будь душа моя излечима, я б не мучился от стыда, что не спрятал я свои чувства, в них признался в стихах тебе... Будем впредь - выбирать не густо - каждый врозь при своей судьбе. Про тебя я надумал, может, невесть что и пошёл в разнос, не сойти бы с ума мне, боже, от обиды, сердечных гроз. Пусть внушит мне моя кручина, чтоб тебе не желать вреда: полнолуние - вот причина, что расходимся навсегда.
Тебе не будет счастья в этот раз - ты это знаешь, как и я, родная, за все мои страданья Бог воздаст - уже ты чувствуешь, сама страдая. Тебя, быть может, и полюбит он, но та любовь не будет освящённой - она исчезнет, как под утро сон - пока ты будешь мною не прощённой. Когда найду в отчаянье-кругу я выход, позабыв твою немилость, тогда - не скоро - я остыть смогу, тогда прощу ко мне несправедливость. И вот тогда лишь, может, встретишь ты того, с кем станешь радостной и вольной, сожжёшь навеки в прошлое мосты, за все грехи тебе не будет больно. Увы, тогда забудешь обо мне, я буду так далёк, не вспоминаем. Но до того - гореть тебе в огне своей жестокости и зла, стеная.
Откуда пришла ты и спутала чувства? Душа так и рвётся на ложе Прокруста. И всё понимает, такая дурёха, и знает, как может всё кончиться плохо. Но вновь нет покоя ни днём ей, ни ночью - погибель стремится увидеть воочию. Но биться сильней заставляется сердце самим ожиданием медленной смерти. Любовным огнём жив костёр погребальный - душе ли не знать этот вывод фатальный, но вот не взойти на костёр тот не может сквозь муки, как через Прокрустово ложе.
Вот и всё. Я уехал, и тебе прошептал "до свиданья", и, в который уж раз, ощутил безотрадную боль расставанья. Неужели на долгие годы растянется наше прощанье, на километрами не измеряемые расстоянья? Знаю, скоро пройдёт непутёвое это влеченье, и опять понесёт меня бурное жизни теченье. Ты пойми и запомни (без скидки на утешенье): "Жизнь прекрасна!", - поверь и прими без сомненья. Будут новые встречи и одна из них станет любовью. Твоё сердце в груди заживёт новой сладостной болью. Той далёкой влюблённости быть перестанешь рабою... Ведь сто вёрст и сто лет пробегут между мной и тобою.
Разметался, как пёс цепной, ветер, Осерчав на огрызок луны. Этой ночью я что-то невесел, Грудь и сердце тревогой полны. И листва с тополей облетает, И мерцают фонарики звёзд. А за ночью вдали догорает Между нами построенный мост. Мне грустится всё больше и больше, И не рад ничему я уже, От разлуки с тобой много горше, Чем приятней от встреч... на душе.
Заворожили танцем взгляд снежинки, Кружась как будто белый пух беспечно. И выступают на глазах слезинки От попаданий метких бестий млечных. Запорошив тем пухом всё в округе, В тумане снежном небо растворилось. Зимы - снежинки - преданные слуги Всей армией на землю навалились. И в снежном кружеве тепло, уютно, И радость разливается по телу, Пока ещё мороз не щиплет люто, Пока зима окрепнуть не успела.
Солнышко зашедшее моё, Неужели не придёшь с рассветом, Неужели не вернётся лето, Солнышко погасшее моё. Неужели не зажжёшься снова, И ужель твой свет не мне дарован, Солнышко неясное моё. Ты не хочешь подарить приветом, Мне не быть твоим теплом согретым, Солнышко ненастное моё. Глупое оброненное слово Стало крепостью раздора злого, Солнышко далёкое моё.
Ты - спасительница моя в дни, когда был я так безрассуден, был так юн, так неопытен я, так раним, так наивен, так нуден. Наши встречи, прогулки с тобой по лесным приозёрным дорожкам, и беседы над синей водой ободряли меня хоть немножко. Эти встречи мне так помогли победить в себе противоречья, потушить те обиды, что жгли душу мне, нанося ей увечья. Ты счастлива ль теперь, так ли ты, как и прежде мила, терпелива? Или в днях однородно-литых ты живёшь неуютно, уныло? Я надеюсь, что горестей нет, в твоей нынешней жизни всё ладно. И от мыслей таких вот и мне хоть немного сегодня отрадно.
Годы так после школы спешат. Где та девочка, что я любил? Я хотел бы вернуться назад: Там смешным и наивным я был. ...Эти осени школьной поры, С чем сравнить их волшебную грусть? После летней бездельной жары Мне учиться желалось чуть-чуть. И хотелось увидеть свой класс, И ребят, что учились со мной, И, особенно, взгляд милых глаз Той, что вдруг полюбилась весной. Осень... Осень последняя та... Так волнительна в ясной красе, Так созвучна с душой и чиста, Так печальна в парящей листве. Вот тогда средь задумчивых дней, Среди школьной родной суеты Я прощался с любовью своей, Той, что мучила сердце с весны. Я прощался с наивной мечтой, С тем мальчишеским чувством своим. Я метался, не понятый той, Чьё вниманье досталось другим. И никак я поверить не мог, Что так просто уходит любовь. Шёл в кино ли, на школьный урок: И тужил, и страдал вновь и вновь. Сколько боли, отчаянья, зла Испытал я в мученьях своих. Осень бредила, ждала, звала... Только воздух был нежен и тих. Так кончалась та осень... Давно. Лет двенадцать, пожалуй, назад. И созвездье несказанных слов Разметалось, как в ней листопад. Я об этом теперь почему Вспоминаю? Прошло столько лет. Как тогда я влюбиться хочу, Да наивности той больше нет. Та мальчишечья глупость ушла. Как мужик знаю женщин уже. Та любовь, что мне юность дала, Вновь теперь не родится в душе. Годы так после школы летят. Я не тот уж, каким тогда был. Снова осень... Опять листопад... Где ж та девочка, что я любил?..
Смешная шляпа на столе и саквояж под полкой; глаза и кончики бровей из-под неровной чёлки; живой, неравнодушный взгляд и говорящий ротик... "...какой я был когда-то гад, а ведь не сволочь, вроде... ...такой обычный разговор, а мне как будто душно... ...я был когда-то словно лорд, она ж - моей игрушкой... ...зачем я был тогда таким и знал ли, что я делал... ...а ведь не был как будто злым, скорее - мягкотелым..." И вот теперь я рядом с ней сижу, как на иголках: глаза и кончики бровей из-под неровной чёлки...
Тебя полюбить. Значит, снова броженье, Неровное сердцебиенье в груди? Тебя полюбить. Значит, снова сраженье Рассудка и гибельных чувств впереди? Тебя полюбить?..
Я так хочу тебя понять, Не быть в любви своей незрячим, Тебя прижать к себе, обнять, Прильнуть к губам твоим горячим. Я так хочу тебя забыть, А не забыть ещё сильнее, Как сон развеять, разлюбить, Да в яви ты мне всё милее. О, как же выдюжить в борьбе С собой, с тобой и с целым светом, С любовью справиться в себе, Ответным чувством не согретой. Ещё надеяться хочу, Случится вдруг метаморфоза: Судьба рассудит нас вничью, Тогда поймёшь меня, пусть поздно. От этих мыслей не уйти Теперь уж, в близости разлуки. Что предстоит ещё снести, Принять, стерпеть какие муки? Я так хочу тебя обнять, Расцеловать, тобой любуясь. Пускай тебя мне не понять, Что делать, коль тебя люблю я. Я так хочу тебя забыть, А не забыть ещё сильнее, Как сон развеять, разлюбить, Но в яви ты мне всё милее.
То густо, то пусто - вся жизнь моя в этом. И если есть чувства, то нет им ответа. Когда ты бездушен, то кто-то пылает, когда же послушен - тебя презирают. А вдруг полюбил ты, тогда - третий лишний, для пошлого ж флирта всегда пригодишься. Коль жить тебе просто, то сложно другим всем, а в думах зарос ты - весь мир легкомыслен. А в радости грустно - в печали вдруг счастье. И с ручкой, и устно туманна задача. Не сходится в чувствах решенье с ответом. То пусто, то густо - вся жизнь моя в этом.
Только ты есть на этой земле, только ты, Ведь любовь долгожданная в сердце проснулась. И пускай ты сейчас от меня отвернулась, Всё равно для меня в мире есть только ты. Среди тысячи женщин я выбрал одну: Непутёвую, вздорную, злую такую, Но не смог полюбить никакую другую - Ведь любить полагается только одну. И не видно конца безответной любви, Ошалевший от тягостных дум, засыпаю, Утро каждого дня удручённо встречаю, Но надеюсь добиться заветной любви. И зачем же высокие тратить слова, Ведь любой человек быть любимым желает, Всё влюблённое сердце само понимает И ему не нужны никакие слова. Милый, славный, родной, дорогой человек, Твоё сердце сегодня молчит равнодушно, Но полюбит оно и тогда станет лучше, Верность, нежность кому-то подарит навек. Для тебя на земле будет он, только он - Это буду не я, мне давно это ясно, Только сердце моё всё равно не согласно: Разве я не живу на земле, только он?..
Всё. Ты для меня умерла. Сожжён ком раздоров и бед, В ветрах растворилась зола. И имени, что носишь ты, На карте судьбы моей нет - Нет в имени этом нужды. Активнейший вирус любви Прижиться опять не сумел В моей беспокойной крови. И всё же немножечко жаль, Ведь сердце моё не согрел Так быстро погасший пожар.
Уходят чувства иногда - приходят новые - нежнее, но кончится одна беда - другая поджидает - злее. Повинится одна вина - другая вызревает вскоре, и, коль любовь обретена, то, значит, где-то рядом горе. Соседствуют добро и зло, и жить не могут друг без друга, и если в чём-то повезло, то в чём-то, но придётся туго. Душа моя обречена, повязана она бедою, моя ли в том теперь вина, что я любим совсем не тою? И в чём же виновата ты, что не тебя люблю - другую, твоей не помню доброты, её жестокостью живу я. Нет, чувств твоих не стою я, лишь горе приношу тебе я, ведь от любви к другой горя, тебя огнём любви не грею.
Того, что было, уже не будет, А то, что будет, нам невдомёк. Лишь время позже, потом рассудит: Кто что не сделал и что бы мог. И все слова, что уже сказали, Не впрок обоим. Я так устал... Увы, не зритель я в кинозале, И не с экрана твой голос лгал. Всё, что свершилось, как киноплёнку Не перекрутишь уже назад. Ты не кричи мне теперь вдогонку, Что было - вновь не пойдёт на лад. Удел, что жизнью нам предназначен, Не перевыбрать, как то не жаль. Но все удачи и неудачи Укроет розовая вуаль. Да, время сгладит в душе обиды И мысль смятенную остудит, Но узы дружбы, сейчас разбитой, Потом не склеит, не возродит.
Как мне без тебя одиноко, вчера бы ещё не подумал, с тобой поступая жестоко, тебе говорил "не люблю", мол. Обидных тебе слов, условий изрёк я немало при встречах. "Хватило мне прошлых "любовей", - твердил я почти каждый вечер. Одни лишь шипы, но не розы тебе доставались так часто - в глазах от страдания слёзы не раз закипали несчастно. И вот я в прострации шока, поняв: ты мне не безразлична, и как без тебя одиноко, и как без тебя непривычно.
Вот и всё, чудесница. Вот и всё, прелестница. Почему ж никак с тобой нам одним не стать? Почему же вниз ведёт наша в небо лестница? Почему, вперёд идя, двигаемся вспять? Вот и всё, далёкая. Вот и всё, вчерашняя. Отчего, как водится, вместе нам не быть? Ты со мной холодная, а с другим горячая. Отчего же трудно так мне тебя забыть? Вот и всё, красивая. Вот и всё, любимая. Почему ж так зла ещё ты со мной? Ответь. Что? Уже всё прошлое, неживое, мнимое? Песню счастья вместе нам уж едва ли спеть? Вновь меня ты мучаешь, милая, желанная. Я всё время чувствую непонятный взгляд. Неужели, славная, неужели, странная, ничего нельзя уже нам вернуть назад?..
Вот и всё, моя милая. Вот и всё, моя странная. В венах кровь не остылая, в сердце скорбь неустанная. В мыслях ненависть чёрная и любовь незабытая. Льдом холодным подёрнуло душу, прежде открытую. Ночь накрыла безбрежная что-то самое главное. Вот и всё, моя нежная. Вот и всё, моя славная.
Вот и всё...что было - зря и несерьёзно... Только взгляд остылый глаз твоих бесслёзных... Горечь дней неспешных - всё, что мне осталось, ведь струна надежды в сердце оборвалась. Взмыла, закружила пыль с лежалой спеси, за меня решила, что не быть нам вместе. Отвечаешь сухо. Все слова напрасно говорю - вполуха слушаешь бесстрастно. Мне совсем не веришь... Время всё рассудит, так что пусть теперь уж будет то, что будет.
Зачем выдумываю вновь я для себя тебя - другую? Зачем плету своей душе на шею бечеву тугую? Зачем, увидев вдруг тебя, я захотел тебе открыться? Зачем от мыслей о любви мне по ночам опять не спится? Зачем же думаю о том, что сбудется со мной едва ли? Зачем погибелью зовут непознаваемые дали? Зачем я на тебя смотрю так преданно, с такой любовью? Зачем? Ведь, знаю, не бывать нам вместе никогда с тобою.
Засохшая гвоздичка, в банке стоя, так безучастна к горестям героя, так безразлична к радостям его. Ей всё равно: весна ли нынче, осень в саду горит - она уж не попросит сберечь её от близости снегов. Она принесена в квартиру тою была, что изменилась вдруг к герою. Он одинок, сам как цветок засох. Он думы прежние теперь забросил и больше ничего не ждёт, не просит, твердя: "Зачем не справедлив так Бог?..".
|
|
|
Сайт "Художники" Доска об'явлений для музыкантов |