Не знать бы мне, что ты могла быть разною -
то злой, то беззащитной ото зла -
я веселился бы сейчас и праздновал,
не вспоминал твою неверность зря...
Вот ты идёшь: красивая, нарядная,
блистательна, надменна и строга...
Как блеск тот, помню, волновал и радовал,
ведь так была ты сердцу дорога.
Так часто, нестерпимая и властная,
ты нехотя встречала у дверей -
как редко ты была со мною ласковой
и нежной, и желала стать моей.
Ты мне милей была простоволосая
с улыбкой в ненакрашенных глазах...
Но вот из сердца вырвала и бросила,
ни слова на прощанье не сказав.
С тоскою вспоминаю это прошлое,
дурман тех горьких и счастливых дней...
Связь между нами снегом запорошена,
и боль души в безвременье больней.
Я приходил сюда не раз
И летом, и весной.
И вновь пришёл сюда сейчас,
И осень здесь со мной.
Повисло солнце над водой
Так низко, так легко.
Колышет ласковый прибой
На волнах след его.
Гуляет ветер в камышах
И студит мой висок.
И листья падают, шурша,
В остынувший песок.
Так чуден вечер, и закат
Сегодня так хорош.
Вчера же лил на скучный лад
Весь день холодный дождь.
Дни осенью такие есть -
Порадовал октябрь.
Уйти в себя могу я здесь
Так изредка хотя б...
Я приходил сюда не раз
И летом, и весной.
И вновь пришёл сюда сейчас,
И осень здесь со мной.
Жухлые листья шуршат под ногами,
Иней холодный от света искрится.
Рвутся деревья нагими ветвями
В синее небо, где солнце бодрится.
Это Ноябрь: молодой, одинокий...
Завтра, быть может, зима будет злиться.
Ну, а пока Скорпион жёлтоокий
Где-то за солнцем беспечно резвится.
И никогда Ноябрю упоённо
С этим созвездием в танце не слиться
Там во Вселенной далёкой, бездонной -
Может оно ему только присниться...
Так и шагаешь ноябрьскими днями
За ускользающей синею птицей:
Жухлые листья шуршат под ногами,
Иней холодный от света искрится.
Я тебя никогда не брошу,
будь в сто раз ты ещё капризней,
я стерплю эту горе-ношу
до конца своей бренной жизни.
Я тебя никогда не стану
упрекать, что ты мне досталась,
даже если терпеть устану -
не скажу про свою усталость.
Я тебя уже не сумею
разлюбить, пусть ты так жестока,
будь ты в сто раз глупей и злее,
ведь любовь эта - козни рока.
Это может быть, только может,
если ты не порвёшь со мною,
пусть не буду любим я тоже -
если станешь моей женою...
Всё хорошее быстро проходит,
а плохое всё время при деле:
и в груди, как вино оно бродит,
и горит от недели к неделе.
И ему не бывать без работы,
в человеческих чувствах раздолье:
наполняются клеточки-соты
чёрным горем, страданьем и болью.
И тону в океане сомненья,
весь опутан кручиною злою:
ведь хорошее только мгновенье,
а плохое всё время со мною.
О, эта вечная игра,
Из слов кроссворд неразрешимый...
Какой надеждой одержимый
Ещё ты?
Всё напрасно, зря.
О, эта нудная игра,
Как надоело в ней участье.
В какое призрачное счастье
Ты веришь?
Всё напрасно, зря.
О, эта трудная игра,
И не играть в неё - мученье.
Какого тайного значенья
В ней ищешь?
Всё напрасно, зря.
О, эта страстная игра,
Игра на жизнь в любовь и чувства,
Где без конца темно и пусто,
Где знаешь -
Всё напрасно, зря.
Я тебе благодарен за то уже,
что моей иногда ты была:
не хочу быть тоскующим сторожем,
вечно ждущим в капусте козла;
не хочу и козлом быть рогатеньким,
бесноватым, постылым, тупым;
не хочу быть заботливым дяденькой,
и занудным, и немолодым;
не хочу петухом быть, ревнующим
свою куру к другим петухам;
не хочу быть вином, не волнующим
кровь его потребляющих дам.
Я хочу быть единственным только лишь,
не сравнимым ни с кем каждый миг:
когда общим друг с другом огнём горишь;
когда мир этот - лишь для двоих;
когда любят такого, каков ты есть;
не стремятся забрать под каблук;
не считают, что ты уж прочтённый текст,
иль один из мелькающих слуг.
Я хочу без обид и тревог в душе
быть с тобой до конца своих дней...
Я тебе благодарен за то уже,
что была иногда ты моей.
Я люблю такую осень -
дни без ветра и дождей:
листья шлёпаются оземь,
с сиротливых пав ветвей.
Я люблю прохладу полдня,
серость неба в тишине.
Воздух стылый мысли полнит
успокоенностью мне.
Эту благостную свежесть
сердцем и душою пью,
в ней живу, дышу и нежусь.
Осень эту так люблю!
Я счастливый, я счастливый, я счастливый.
Мир так радостен сегодня и пригож.
Не испортит настроенье суетливый,
Невоспитанный, неугомонный дождь.
Позади уж неудачливое лето,
Далеко до обездоленной зимы.
А сейчас чудит и кружится планета
Средь осенней разноцветной кутерьмы.
То о солнышко бочком слегка потрётся,
То отдастся ласкам западных ветров,
То поющими дождинками прольётся,
Тучей чёрной вдруг нахмурив свою бровь.
Я брожу по пёстрой праздничной планете.
И пускай по ней дожди стучат сейчас,
Нынче нет меня счастливее на свете,
Нет счастливее моих счастливых глаз.
Я неприступен, как скала;
Я неприветлив, как пустыня;
И я опасен, как стрела;
И холоден, как зимний иней.
Лимит людских прекрасных чувств
В моей душе уж на исходе.
Мой мир сегодня так же пуст,
Как дом, в который ноги входят.
Остались капли от любви,
Былого чувства-океана,
Теперь же чувства все свои
Я умещу на дне стакана.
Средь этих капелек одна
Зовётся издревле Надеждой.
Быть может, именно она
Вернуть сумеет сердцу нежность,
Ту, что целительным дождём
Падёт на сохнущую сушу,
И просочится в мёртвый дом,
Войдёт в черствеющую душу.
Всё это будет ли? Пока ж:
Я беспристрастен, как полено;
Я нереален, как мираж;
И жалок, как крупица тлена.
Я в кино в мягком кресле сижу,
На экран чёрно-белый гляжу -
Там война, ей нельзя быть цветной,
Ведь жива она вечной виной.
В темноте освещён экран -
Там война, убивают там.
Там гудит, там горит земля,
Вместе с нею горю и я.
Это счастье: я здесь, а не там,
Где война неподвластна годам.
И кровав чёрно-белый экран:
Стонут люди от боли и ран.
Не излечат года ту боль.
Продолжается смертный бой.
Где-то снова горит земля,
Вместе с нею сгораю я.
Лишь ад невысказанных слов в душе
И горечь неисполненных желаний...
И, зафрахтованный судьбой, уже
Давно в порту стоит корабль скитаний.
Лишь разочарование и боль
От чёрной лжи легли рубцом на сердце...
Но всё же я ещё храним судьбой,
Коль сил дала к обиде притерпеться.
К себе неуважение стерпел,
Неправоту и лицемерность слова,
Неблагодарность... Разве ж мой удел,
Чтоб это где-то повторилось снова?
И только вкус безжалостной беды,
И только прах развенчанной надежды...
Уже отходит - суть моей судьбы -
Корабль скитаний в океан безбрежный.
В минуте молчания, личной, своей,
хочу я застыть, стиснув зубы до хруста.
Теперь, через годы, без честных людей,
тех, погибших, исчезнувших, холодно, пусто.
Сколько судеб, оборванных страшной войной,
и изломанных, скрученных общей бедою...
И сегодня я мучаюсь вечной виной,
что их славы, их подвига вовсе не стою.
Вырастал я в "застое", как пишут сейчас,
Ничего я не создал полезного людям...
Но сегодня скатились слезинки из глаз
по убитым, ведь их никогда уж не будет.
Были б живы те, лучшие, может, и я
был другим бы, и многие были б другими...
Нет, конечно же, всем я, отнюдь, не судья,
я, скорей, подсудимый пред всеми, пред ними.
Очень трудно без фальши в стихах передать
все, не нынче уже обретённые чувства,
а в минуту молчания нужно бы встать -
я стою, стиснув зубы до боли, до хруста.
Так обласканный озером, солнцем согрет,
неглиже, истомлён сонной негой,
не забуду никак, что тебя рядом нет,
о, мой ангел, ниспосланный небом.
В моём сердце сейчас тишина и покой,
оно полно приятной усладой,
не забудет, что есть ты далёкий и злой,
о, мой демон, подосланный адом.
Заворожено слушаю шелест листвы,
тихий плеск волн, коснувшихся суши,
и всё думаю, думаю, помнишь ли ты
обо мне иль тебе я не нужен.
О, мой демон, принёсший ад в душу мою,
о, мой ангел, мне душу вознёсший,
знаешь ты, как безбожно тебя я люблю,
как молюсь о любви безнадёжно?..
На изломе судьбы
Ты сломался, поник,
И устал от ходьбы
По пути напрямик.
Та дорога бежит
Через судьбы другие.
Только эти другие
Торопятся жить.
Ну, а ты потускнел,
Растерялся от бед.
Раньше с чувством ты пел,
Только чувств больше нет.
Только чувства живут,
Мучат души другие.
Эти души другие
Песни с чувством поют.
Что же делать? Ведь ты
Стал бездарен, безлик.
На изломе судьбы
Ты сломался, поник.
Только ломку судьбы
Испытали другие...
Как когда-то другие,
Воспрянешь и ты!
Ночь смугла и безлунна,
Лишь деревья от ветра дрожат.
"Наша жизнь - это сумма
Из находок, затрат и утрат", -
Так я думаю часто,
Возвращаясь за полночь домой.
Мне в дороге всё ясно,
И в пути я доволен судьбой.
Но когда открываю
В свою комнату серую дверь,
Свою жизнь представляю
Из одних лишь тяжёлых потерь.
Зачем ворошить облетевшие листья?
Зачем среди голых деревьев бродить?
Зачем от шального желанья беситься
И слёзы по невозвратимому лить?
Зачем обольщаться пустыми мечтами?
Зачем неживое хотеть оживить?
Зачем упиваться преданьями-снами
И воспоминаньями душу травить?
Зачем не тонуть в океане бессилья?
Зачем ожиданием сердце томить?
Зачем поднимать опалённые крылья?
Затем, что тебя не могу не любить.
Будильник подгоняет время,
А я всё всматриваюсь в темень
За окном.
Вивальди плачется с пластинки,
Мои же слёзы - уже льдинки.
Вымерз дом.
В нём без тебя ужасно пусто,
В нём нынче безнадёжно грустно,
В сердце - дрожь.
Уходят в прошлое минуты -
У времени законы круты.
Не придёшь.
Смотрю в окно на вечер поздний,
Как бисер высыпались звёзды,
Нет луны,
Как нет тебя, моя родная,
Казнится музыка, рыдая
Без вины.
Вздыхает сонная планета,
Ещё так долго до рассвета,
До утра.
Будильник подгоняет время,
А я всё всматриваюсь в темень,
Только зря.
Тереби мне волоса,
ветер тёплый, ветер нежный,
пред зимою неизбежной
напоследок поласкай.
Предстоящая зима
будет жёсткою, наверно,
ветер быстрый, ветер верный,
ты лети вперёд меня.
Ты разведай впереди,
что зимой меня ждёт этой,
и, вернувшись до рассвета,
мне на ушко нашепчи.
От зимы же и не жду
я хорошего, конечно,
но на встречу с ней беспечно,
ветер, за тобой спешу.
Ты лицо моё обвей,
лёгким дружеским касаньем
перед зимним наказаньем
тело зябкое согрей.
В тебе желает лучшего, ну, всё:
фигура, внешность и характер тоже.
А я, наиупрямейший осёл,
знать не желаю ничего дороже.
Всех недостатков в ней не перечесть,
всех не исполнить вычурных капризов.
Зачем же рассыпаю сладко лесть
и исполняю глупые репризы?
Куда меня отчаянно несёт?
Да, в омут безнадёжности, похоже...
В тебе желает лучшего, ну, всё:
и ум, и совесть, и характер тоже.
Я люблю, но не настолько,
чтоб не разлюбить.
Ну и пусть сегодня горько,
раз такому быть.
И пускай я нынче жалок,
одинок в ночи,
догораю, как огарок
плачущей свечи.
Стисну зубы я до хруста,
все мечты убью,
выжгу на сердце все чувства
к той, что так люблю.
Пусть сейчас мне так несносно -
выживу, смолчу:
выльются расплывы воска
в новую свечу.
Буду в доме опустелом
хоть по-волчьи выть,
пусть умру душой и телом,
чтобы разлюбить!
О чём ещё душе мечтать,
Как только о любви...
Вот потому-то я опять
Мечтаю до зари.
Представил я сосновый лес,
Полоску из песка,
И волн озёрных тихий плеск,
И камни близких скал.
Мы на ковре проводим дни -
Из ласковой травы.
Здесь мы находимся одни -
На острове Любви.
Здесь наше всё: трава и лес,
И синий неба цвет,
Песок, и волн прибрежных плеск,
И солнца ясный свет.
И нам никто не нужен тут,
Нам хорошо вдвоём,
И нас с тобой нигде не ждут -
Здесь наш уютный дом.
Я быть хочу всю жизнь с тобой,
Смотреть в глаза твои,
Здесь, между небом и водой,
На острове Любви.
Мне кажется, если я
к тебе проявлю вниманье,
то вся благосклонность твоя
тотчас же сойдёт на нет.
Поэтому каждый день
и каждое наше свиданье
мне мучить тебя не лень,
чтоб сохранить паритет.
Я думаю, что ко мне
сейчас ты неравнодушна
лишь потому, что нет
ответного чувства любви.
Но как только я скажу
"люблю" - паритет нарушу,
поэтому погожу
выказывать чувства свои.
Я знаю, привыкла ты
к мужицкому обожанью,
и кто-то, быть может, следы
твои готов целовать.
Ты их прогоняешь вон
и мучаешь на свиданьях,
но я не какой-то "он",
и я не хочу страдать.
Перебродившая любовь
имеет горький вкус,
но отпиваешь вновь и вновь
вино угарных чувств.
И всё б пора забыть уже:
и радость, и печаль.
Но не утешиться душе,
заблудшей невзначай.
Есть наважденье для сердец,
его "любовь" зовут -
лишь измотаешься вконец,
рвя прочность её пут.
И наполняешь душу вновь
вином угарных чувств.
Перебродившая любовь
имеет горький вкус.
Моя любовь предрешена -
ей скоро корчиться на плахе.
Душа же, предупреждена
об этом, не сгорает в страхе.
В чутье уж не откажешь ей,
она в предвидениях здрава.
Тогда зачем в один из дней
была ей принята отрава?
Зачем позволила в крови
разгуливать крупицам яда?
Затем, что плаха для любви -
предсмертный памятник - награда.
Ещё не растаявший запах свечей
и тот аромат, что оставила ты,
букет на столе - он теперь уж ничей -
тобой принесённые в гости цветы...
Домой проводил и вернулся назад,
а здесь тишина тебя помнит ещё -
как в райский, но так опустевший вдруг сад,
я в комнату с холода грустно вошёл.
А здесь в полумраке, забытые мной,
в постели разбросанной мирно сопят -
уже отдыхают - уют и покой...
ну, что же, прилягу и я.
Поздним вечером делать нечего,
так ненастен он без любви.
Где же девушка, та, что жду уж так,
что печёт костром жар в крови.
А она сейчас, в этот поздний час,
спит, спокойная, сладким сном.
Мне же не уснуть, и на сердце жуть,
лето знойное за окном.
Парит в воздухе, небо грозное
разродится вдруг в ночь грозой.
Так уж душно мне, плавлюсь, как в огне,
мой сжигает дух летний зной.
И печалюсь я, и мечусь, грустя,
безнадёжностью полон я.
Но не знаешь ты боль моей беды,
невозможная для меня.
Утром ветреным ты уверенно
встанешь, создана для любви,
юность ясная... как несчастлив я,
ходят грозами дни мои.
Позвони мне, позови, и я приду
по песку, по грязи, по камням, по льду.
Позвони, назначь свиданье мне и жди -
я приду - и в снегопады, и в дожди.
Позвони мне среди ночи или дня -
я приду - не будешь долго ждать меня.
Позвони, о нашей встрече пожелав,
доберусь к тебе по небу я и вплавь.
Позвони мне, если вспомнишь, что я есть -
не вдали пока, а близко, рядом здесь...
Позвони и в трубке мне произнеси:
"Здравствуйте...", - и в гости пригласи.
Ты мне то нравишься, то нет;
то безразличней, то дороже;
то словно в облаках просвет,
то будто путь по бездорожью.
То, отрешившись от забот,
лишь о твоей любви мечтаю,
а то отказом от свобод
к тебе влечение считаю.
Как снежная лавина с гор,
как ветер непокорный встречный,
растёт в моей душе раздор,
разлад ума и сердца вечный.
Горячей капелькой слеза
стекает с плачущей свечи.
Уж в сердце кончилась гроза,
лишь скорбь по прошлому звучит.
А за окном мороз и снег,
и ветер ломится в стекло.
Из под полуприкрытых век
на щёку жгуче потекло
то давнее, что мозг хранит
в своих потайных уголках,
что, как могучий монолит,
не разбивается никак,
и истекает лишь ручьём
в минуты грусти и тоски,
когда вас со свечой вдвоём
сжимают времени тиски.
Вот и теперь ты слёзы льёшь
от скорби в жалкой тишине,
вино забывчивое пьёшь,
и память топишь в том вине,
ведь возвратить ничто нельзя,
и от бессилья хоть кричи...
Горячей капелькой слеза
стекает с плачущей свечи...
Тропинка ромашками заросла,
Топтать их совсем не хочется,
Я луг обойду вокруг,
Пускай доживут до осени.
...А осень приходит внезапно,
Бывает, что даже весной:
Вдруг станет тяжёлым небо
И свет заслонит собой...
И впотьмах ты идёшь по лугу,
И не слышишь, как плачут ромашки.
Что же делаешь ты, подруга?
Что же стало с тобой, Наташка?
Отчего же, такая мудрая,
Ты в сердцах поддалась ненастью?
Отчего же, такая чуткая,
Ты цветы придаёшь несчастью?
Не подняться убитым ромашкам,
Трудно выжить цветам примятым.
Что же делаешь ты, Наташка,
Ведь цветы же не виноваты!
Ведь прольётся небесная тяжесть
На луга благодатным ливнем,
Жизнь подарит земля, как и раньше,
Цветам молодым и невинным.
И опять зарастёт тропинка,
Улыбнутся на ней ромашки...
Неужели и впредь без заминки
Ты пройдёшься по ним, Наташка?
Слова витают в воздухе, звучат,
на ум приходят будто ниоткуда...
Так хочешь это явственное чудо
облечь в красивый праздничный наряд.
И собираешь те слова в косу,
вплетая, словно ленту, настроенье,
и осыпаешь блёстками мгновений,
и лаком-сутью крепишь ту красу...
И, к диву приценившись взглядом чуть,
любуясь восхитительной причёской,
не прикасаясь больше к ней расчёской,
в мелодию оденешь, в платье-грусть.
И, на гитаре много раз бренча,
оттачиваешь созданное чудо.
...Приходят в душу будто ниоткуда
слова, витают в воздухе, звучат.
О, сказка старая, в душе моей
ещё жива навязчивостью страстной.
Я в отблеске счастливых наших дней
от одиночества вдвойне несчастлив.
Всё повторится с кем-нибудь другим,
но не со мною, сколько б ни тужил я,
увы, скреплённые узлом тугим
с тобой когда-то, мы теперь - чужие.
И я так жду, тебя не позабыв -
ты как там без моей любви и ласки -
что, прошлое с тобою разлюбив,
с другою буду счастлив в новой сказке.
Ты добилась, чего хотела -
моё сердце разбила в прах,
растревожила моё тело
и в душе поселила страх:
страх - дурное услышать слово,
страх - заложником боли стать,
страх - тебя не увидеть снова,
страх - себя совсем потерять.
За какие грехи та плаха
предназначена мне судьбой?
Как избавиться мне от страха?
Как мне встать над самим собой?
Может, бросив остатки воли
на попытку тебя забыть,
всё же вырваться из неволи,
где нельзя тебя не любить?
Иль до опустошенья-моря
просто плыть по теченью чувств,
без сомнений, упрёков, горя,
увядать, как без света куст?
Что б там ни было, что-то делать
я обязан, чтоб сгинул страх.
Ты добилась, чего хотела -
разнесла мою гордость в прах!
Унылые печальные пейзажи,
вы так приятны глазу моему -
и в хмурый дождь, и в непогоду даже,
душа моя у осени в плену.
Я ласковой трепещущей прохладой
дышу, всей кожей отдаваясь дню -
и пусть в судьбе моей теперь неладно,
я осень в этом вовсе не виню.
Я только заразился тихой грустью
по заново несбывшейся любви,
вбираю свежий воздух полной грудью
и осмысляю горести свои.
Снова осень, снова счастлив
Этим воздухом дышать.
Даже, если день ненастлив,
В чувствах - тишь и благодать.
Прочь печали и невзгоды,
Успокоенность в душе.
Не испортит непогода
Настроение уже.
В мыслях я смирился что ли
И держу себя в руках:
Принял суть разлучной боли
И надежд недавних крах.
Вот бы дальше так и было:
В теле не кипела б кровь,
Если б сердце позабыло
Про тебя и про любовь.
Но, затишье лишь покуда
Ты как будто далеко,
Не увижу вдруг как чудо
Твоё светлое пальто...
А сейчас мне так отрадно,
Есть к чему душой пристать.
Снова осень, так приятно
Этим воздухом дышать.
Я никогда не посвящал тебе стихов
И вдруг сейчас подумал: "Отчего же?" -
Мы столько говорим ненужных слов,
А нужных двух сказать никак не можем.
"Мой друг, Надежда", - думаю всегда,
Не забывая этих слов значенья,
И лишь порою, только иногда
Грызут меня нелёгкие сомненья.
В минуты эти понимаю я, что ты
Любимой с первой встречи быть хотела,
Хотела, чтоб дарил тебе цветы,
Но ничего не в силах я поделать.
Жестоко сердце у меня в груди
И жизнью занято оно другою.
В минуты эти мне б сказать: "Прости,
Что не могу ответить я любовью".
Волшебный вечер бледен, тих.
Вкруг улиц холодность пустых.
На землю с неба лик луны
Бросает жёлтый взгляд.
И тусклых фонарей огни.
И в воздухе летают сны.
Мерцанье дальних звёзд. Они
Мне чистый свет дарят.
И я один. Тебя здесь нет.
Рисую в мыслях твой портрет.
О, наваждение, о, бред...
Как будто рядом ты.
И рвётся сердце так к тебе.
И нет покоя мне нигде.
И, как и раньше, в октябре
К тебе мне не дойти.
Вот и осень моя,
блеском золота дня
засияв, бередит, ослепляет -
своё дело верша,
чтоб страдала душа,
вновь любовью несбыточной мает.
Ветер знойный скрипит,
как сорвавшись с цепи,
моё тело кусает, терзает.
Он-то мне не вредит,
а вот сердце в груди
без ответной любви замерзает.
Солнце сушит росу
и природы красу
светом ясным вокруг освещает.
Так прекрасна Земля,
да любовь для меня
на мою любовь не обещает.
Мне никогда уже не испытать
Тех первых чувств - святого упоенья.
Вновь никогда с волненьем не сказать
Тех первых слов, наполненных смятеньем.
И никогда уже не возвратить
Ещё слепого сладкого томленья,
И никогда, увы, не повторить
Ошибок первых, светлых устремлений.
Мне никогда уже не умирать
От первого и робкого желанья,
И в первый раз уже не ревновать,
И не страдать, оставшись без вниманья.
И никогда с надеждой не спешить
На первое любовное свиданье.
Осталось только дальше так и жить,
О первом, всём, храня воспоминанья.
Всякий любит так, как он умеет,
Ведь любовь воспитана душой.
Я люблю, пред глупостью робея,
Любишь ты от глупости большой.
Каждому от жизни что-то надо.
Ищешь ты в благополучье прок,
Мне же с милой и шалаш - награда,
Всё придёт другое в нужный срок.
Всякий верит, что судьба отводит
Им самим же выбранный удел.
Сердце мне всю жизнь любовь изводит,
Нелюбви в тебе же - беспредел.
Пусть завладеют силы тьмы
моей душой - отдам без торга,
но только на меня бы ты
смотреть не смела без восторга.
И даже за один твой взгляд,
любовью налитый до края,
готов услать себя я в ад,
презрев благоуханье рая.
Пусть обезумлю от любви,
пусть упаду потом без силы,
услышать бы слова твои:
"Я лишь тебя люблю, мой милый!"
Затменье сердца или же ума?
Что это было? Прежде для меня...
Чем стало нынче и чем будет впредь?
Мне возродиться или умереть?
Протуберанец страсти иль любви
Так жаром вспыхнул, тело мне обвил?
Сильна ль огнём стегающая плеть?
Остыть ли мне иль заживо сгореть?
Свет мига счастья или тень беды
В душе моей оставили следы?
Прочна ль сомнений, недомолвок сеть?
Молчать в неволе иль свободным петь?
Твоей невинностью, моей виной,
Наоборот ли, я теперь больной?
Той хвори разбиваема ли клеть?
Мне радостью искрить иль в грусти тлеть?
То лето, прошлое уже теперь,
Так для любви и не открыло дверь...
Не остановишь судеб круговерть.
О, осень, ты пора чего, ответь:
Затменья, озаренья ли сердец?
Ты ею не живи, душа,
не восторгайся её светом.
...На небосклон звезда взошла
и озарила всю планету...
Как было это уж давно,
а, кажется, совсем недавно:
на небо посмотрев в окно,
ты ослеплён был блеском странным.
С тех пор душа живёт звездой,
её холодным, властным светом.
...Взгляд брошенный случайный твой
вернулся гибелью планеты,
и звёздная немая пыль
покрыла всю её поверхность...
Ты слеп, ты свой душевный пыл
растратил на её неверность.
Ах ты, юноша чистый,
как умел ты мечтать:
до звезды, до лучистой,
мог рукою достать.
Миллиарды парсеков
не страшили тогда
и, казалось, до века
не померкнет звезда.
Через тернии к звёздам
ты стремился и вдруг
понял, что уже поздно -
звёздный выдохся струг.
И звезда золотая -
плод вселенской мечты -
стала дыркой средь стаи
"чёрных дыр" пустоты.
Этой звёздной новелле
близко уж до конца:
был ты юноша цельный -
превратился в слепца.
Чудеса случаются не с теми,
кто в них верит, ожидая долго.
Вот и мне моя судьба не стелет
путь по жизни золотистым шёлком.
Я мечтаю, чтоб случилось чудо,
чтоб пришло ко мне большое чувство.
Так мечтаю... только вот покуда
впереди так сумрачно и пусто.
Но, бывает, в темноте кромешной
вдруг зажжётся звёздочка-надежда.
Я бегу на свет её, конечно,
потому что ею только грежу.
Да все звёзды ветрены и лживы,
каждый раз я ошибаюсь в чувствах.
Но мечты целительные живы,
я всё так же ожидаю чуда.