Двадцать шесть - как мы расстались,
всплыло вдруг вот, невзначай,
странно, что почти под старость
вспомнил детскую печаль.
О, как часто я влюблялся
и ребёнком, и юнцом:
так, для всех была три класса
наша "дружба" налицо.
Почему, уже не помню -
был седьмой класс иль восьмой -
мы поссорились... что ж, полно,
важно ль, кто тому виной.
Та печаль давно не гложет,
сотню выдюжил стихий...
И однажды, много позже,
стал выдумывать стихи.
Сердце, было, да защемит -
лет четырнадцать тому -
стихотворных посвящений
настрочил на "сверхталмуд".
Вплёл в стихи, тогда казалось,
всех: "текущих" и "былых".
И забыл, смотри ж, не малость -
подростковый век двоих.
Нынче ж просто захотелось
помянуть тот прошлый век,
ту наивность чувств, незрелость -
детству передать привет.
Я знаю, не бывает идеалов -
есть то, что мы придумаем о них.
Кем женщина ушедшая не стала,
то ищем в появившихся других.
Глупеем от любви счастливой снова -
взаимопониманья двух сердец -
не думая, что ей уж уготован
всё тот же в равнодушии конец.
Любовь любую усмиряет время:
и в женщине загадки больше нет,
и остаётся лишь привычка-бремя,
и вдаль манит уж свежий женский след.
Той женщине спешим уже навстречу,
вновь веря в идеальную любовь,
но и её судьба, увы, не вечна,
и, вероятно, ненадёжен кров.
Влюбляясь, мы теряем без возврата
своей души частицу всякий раз
или душа становится крылатой -
путь к идеалу закаляет нас?
Я знаю, не бывает идеалов,
но почему ж их не хватает нам?
Коль жизнь их сотворить не пожелала,
то каждый их придумывает сам.
Я слышал музыку. С небес
Она лилась с дождём и ветром.
Ей озарился близкий лес,
Зелёным, чистым, ясным светом.
В озёрной пасмурной воде,
Ребристой и красиво-тёмной,
Её я чувствовал везде,
Она была, струилась томно.
Так нежно-тёплая волна
Мелодий в воздухе звучала
Перед грозой. И в ней была
Как будто грусть, а, может, жалость.
Подумал я: "В природе есть
Прекрасное, зимой и летом", -
Услышав музыку, с небес,
Звучащую дождём и ветром.
Я промолвил "пока" мимоходом,
Сердце больно кольнуло в тот миг,
В твоём взгляде небрежно-холодном
Стал ледышкой безмолвный мой крик.
Ты кивнула как будто случайно,
То ли мне, то ли в трубку в ответ...
Всё, что ждал и в душе своей чаял...
...Отняла бездна прожитых лет.
Растворились в печальной юдоли
Ты и тот телефон-автомат,
То мгновение, полное боли,
Мимолётный небрежный твой взгляд.
Что сказать, что поведать тебе,
кареглазый живой стебелёк?
Так стремителен памяти бег...
Путь, что к встрече с тобою пролёг...
Ты не ангел и не идеал,
ты глупышка, наивность сама.
Что бы я про тебя не писал -
это просто издержки ума.
Это выдумки чёрствой души -
сантиментами бредит она.
Мои юные годы ушли.
Для другого ты рождена.
Повзрослеешь, наивность пройдёт,
станешь сильною, гордою ты,
и с тобой кто-то счастье найдёт,
стебельки вырастают в цветы.
А пока ты не знаешь сама,
что ты хочешь, желаешь и ждёшь.
Кареглазая юность с ума
меня сводит, наскучивший дождь.
Поздно многое жизнь объяснит,
когда молодость уж не вернуть...
Долог был и безбожно тернист
мой к сегодняшней мудрости путь...
Мне б лелеять, беречь и растить
тонкий трепетный тот стебелёк,
только счастью такому не быть -
я тебе безнадёжно далёк.
Вот о чём мне хотелось сказать.
Знаю, это тебе всё равно.
Кареглазое счастье узнать
мне с тобой никогда не дано.
Котёнок игривый прижался к ноге.
А я всё сижу с сигаретой в руке,
И всё разобраться пытаюсь в себе,
В злосчастной судьбе.
Котёнок уже на колени залез,
Он жизнью доволен, счастливейший бес.
А я измотался душою вконец
В дыму сигарет.
За стенами дома уж стало темно,
И капли-дождинки стучатся в окно.
Уже сигарета погасла давно,
Но мне всё равно.
Котёнок устал и успел задремать.
Пора мне ложиться и тоже поспать,
Но мыслей упрямых бессчётную рать
Никак не прогнать.
"Лилипуточка" моя,
ты скоро уезжаешь -
ничего не говоря,
уже сейчас скучаешь.
Задумчивей день ото дня
со "звёздочками" глазки:
в них столько нежного огня,
и верности, и ласки;
в них, не пролитая пока,
слеза тихонько зреет;
уже заметная слегка,
грустинка зеленеет.
И почему бывает так:
за встречами - прощанья;
и не дописана строка
короткого свиданья;
и ожидания трава
покорная завяла;
так и не сказаны слова,
которых не хватало.
Грустим сейчас и ты, и я,
и мне совсем не спится.
Прощай, "дюймовочка" моя,
пришла пора проститься.
О, наслаждение для глаз;
О, наваждение для сердца;
Любви немеркнущий алмаз;
И жизнь, стоящая над смертью;
Восторг моей живой души;
И свет, манящий за собою;
Моя погибель, иссуши
Мне чувства, но не будь другою.
Прими мою слепую страсть
И, хоть на миг, но стань моею.
Тебя готов от всех украсть,
Чтоб на тебя смотреть не смели.
Ты никому так не нужна,
Никто такой тебя не знает,
Какую пьёт моя душа,
И во хмелю всё забывает.
В миг, нам отпущенный судьбой,
желаю быть к тебе терпимым.
Быть не хочу твоим судьёй,
но не хочу и подсудимым.
...Я не приемлю правду лжи
и пафос жалких оправданий.
Ведь мы друг другу не должны,
но больно сердцу от страданий.
Витую суть избитых фраз
мы произносим вслух так часто,
и забываем то подчас,
что к бедам собственным причастны.
Слова на волю отпустив,
им подарив беспечно крылья,
тех раним мы, подтекст сгустив,
кому слова те говорили...
Я так хочу побыть с тобой:
не мнить, не мучиться, не злиться;
за миг, нам посланный судьбой,
на радость вволю налюбиться.
Не бойся ошибаться вновь
и в чувствах, и в поступках.
Как всё, обманчива любовь,
и зла её доступность.
Ты оступайся много раз,
вскрывая близорукость
своих таких наивных глаз,
слепого сердца глупость.
Пускай, обманут ты опять,
и стонут твои чувства,
сумеешь над обманом встать -
придёт любви искусство.
Лишь постарайся одолеть
тоску и безнадежность,
тогда уже не будешь впредь
их ждать как неизбежность.
Поняв, что ты ошибся вновь
в поступках, в чувствах, в мыслях -
не проклинай свою любовь,
врагом её не числи.
Зависит лишь от самого,
на что теперь решаться...
Но бойся всё же одного -
привычки ошибаться.
Не заполняй меня всего,
Для собственной души мне место
Оставь во мне.
Меня заполнив так легко,
Во мне себя любить ты будешь,
Меня же - нет.
Кто только лишь в себя влюблён,
К беде в чужой душе прижился:
Любовь та повернётся злом
К тому, кто для любви открылся.
Оставить для себя хоть уголок
В своей душе не забываю.
Уверен, тот влюблённый плох,
Кто любит, этого не зная.
И если полюбил того,
Кто так же полюбить не может,
Не раскрывайся для него
Совсем - себя же изничтожишь.
Кто понят до конца в любви -
Уже к себе не привлекает.
Тогда уж, сколько не зови,
В безмолвии твой крик растает.
Ты властвуешь в моей душе.
Но не раба она, поверь мне.
И ты не первая уже,
Пред кем её открылись двери.
И лишь до времени она
На положении вассала:
Уже взошла твоя вина,
Её беда уже восстала.
И если души не нашли
У нас взаимопониманья,
То чувства, что так долго жгли,
Уходят в новые исканья.
Мой строг язык, не мальчик я.
Отмечен был не раз я этим.
Не заполняй всего меня,
Душа полна таких отметин.
Ты некрасивая сейчас -
пускай так судит кто угодно -
тебя я вижу без прикрас
такой прекрасной, бесподобной.
И вслед тебе смотрю, любя,
и задыхаюсь от восторга,
за ненаглядную тебя
благодарю я злого Бога.
Несправедливый он ко мне,
тебя на Землю неземную
привёл, чтоб я горел в огне,
любил, от страсти обезумев.
И вот безропотно горю,
в мученьях душу отравляя,
но, что был зол, благодарю,
Господь, меня в тебя влюбляя.
И пусть я выгорю дотла,
пусть стану пеплом, пылью, тленом -
судьбе спасибо, что дала
мне шанс твоим быть, хоть и пленным.
Так исступлённо я молюсь,
пусть заблуждаясь бесконечно,
меня терзает только грусть,
что пленник твой я не навечно.
Я устал, от мучительной боли устал,
Видно, в сердце она поселилась навечно.
Нет лекарств никаких против боли сердечной,
Я бы много за это лекарство отдал.
Всё, что связано с Ней, я хочу позабыть,
Но от памяти тоже ничто не излечит.
Между тем, эта память мне душу калечит,
По чуть-чуть вероломно мешает мне жить.
Потому-то сейчас я хотел бы уснуть
И проснуться тем утром февральским беспечным,
Когда жизнь заключалась в любви бесконечной...
Только всё это, знаю, уже не вернуть.
И минуты счастливые не повторить,
Ей, одной, не промолвить заветное слово,
И не выйти из круга отчаянья злого,
Ничего не забыть про Неё - так и жить.
Я с другими встречался, спасенья искал,
И тоску заливал не мужскими слезами...
С Нею судьбы свои мы в одну не связали.
Я от воспоминаний и боли устал.
Я в небо тёмное всмотрюсь,
в его ночную непрозрачность.
Чего хочу я иль боюсь?
И чем я маюсь? Иль дурачусь?
И мой предновогодний сон
такой чудесный и красивый...
А я, как в тупике вагон
Забытый, без локомотива.
И мысли тайные мои
так перепутаны и странны...
В безумном мире злые дни
текут сквозь грёзы неустанно.
И я со снами не борюсь,
лишь в них не знаю яви мрачность...
И в небо тёмное смотрюсь
как в дум своих же непрозрачность.
О, глупые глаза мои,
зачем вы Ею восхищались,
и сердцу глупому в груди
Её любовь наобещали.
Ах, уши глупые, а вы
зачем так с уст Её ловили
слова надменности и лжи,
и голос так Её любили.
А ты зачем, мой глупый мозг,
мечтаниям о Ней предался,
и отличить парадный лоск
Её от сути не пытался.
И что теперь моей душе
с любовью глупой этой делать?
Ведь ей не разлюбить уже,
не поумнеть до смерти тела.
Шелести ольха листами
И качайся на ветру.
Поменяться бы местами
Нам однажды поутру.
В этой роще беспризорной
Я б доволен был вполне:
Мне бы пел прибой озёрный,
Солнце б ластилось ко мне.
Опьянённый волей, здесь бы
Отдалился от тревог,
Насладиться жизнью если б
Той ольхи зелёной мог.
Жёлтое зарево на горизонте
В утреннем холоде слепит глаза.
Пёстро раскрашенный осени зонтик,
Словно пустой после праздника зал:
Полураздеты деревья-гирлянды,
Листья разбросаны, как конфетти.
...Будто бы нечто, чувствуешь, впрямь, ты,
Так долгожданное, уж позади...
Изморозь блёклая в травах пожухлых -
"Дождь" из фольги - позаброшен и смят.
Звёзды в рассвете, как свечи, потухли -
Люди, отпраздновав, всё ещё спят.
Лишь фонари на столбах светят тускло -
Иллюминации прежней огни.
...А на душе так тоскливо и пусто -
Вдруг, протрезвев, входишь в пресные дни...
Позолочённое марево льётся,
Как о любви утомительный сказ.
Но, скоро ввысь устремлённое солнце
Облачный полог закроет от глаз.
Да, у моей любви было начало:
Чудный, загадочный летний пролог.
Сердце твоё же молчит, как молчало -
Грустный осенний любви эпилог.
Ты часто повторяла: "Не люблю...".
А я любил и с каждым днём сильнее...
И вот уже иду по сентябрю,
Любовь же в прошлом где-то чуть бледнеет.
Свет утра - слабый отблеск той любви -
Дождём на листьях палых золотится.
Перешагну сомнения свои -
Так надо - нам пришла пора проститься.
Твердишь теперь: "Женился б ты скорей,
И я могла б тогда вздохнуть свободно...".
Зачем, чем больше был к тебе добрей,
Тем больше становился неугодным?
Судьбой за нас двоих всё решено,
И выбор личный до предела сужен:
Ты станешь чьей-то, не моей, женой,
Я ж стану не твоим, а чьим-то мужем.
Ты мне сказала как-то: "Уезжай,
И, может быть, и я с тобой уеду...".
Но так не будет, знаю, мне лишь жаль,
Что долго доходил до мысли этой.
Здесь осенью дышу в последний раз -
Другую осень я не тут уж встречу.
Ещё люблю тебя, с собой борясь,
Тебе же на любовь ответить нечем.
Дохожу до угла
И смотрю в темноту -
На пятое слева окно.
Снова ждать до утра,
Ждать желанную, ту,
Что уснула сейчас сладким сном.
В небе россыпи звёзд,
А вдали фонари
Дарят тусклый мерцающий свет.
Словно тысячи вёрст
До тебя пролегли,
До утра - словно тысячи лет.
Мне изжечь бы дотла
Золотую мечту,
Что себя изжила уж давно.
Но иду до угла
И смотрю в темноту -
На пятое слева окно.
Рыже-зелёная ранняя осень
Солнечным золотом озарена,
Прочно висит над верхушками сосен
Неба прохладная голубизна.
Бурое поле, когда-то красивое,
Уж перепахано, разорено.
Ходит коняга покатая, сивая,
Ищет травиночку или зерно.
Только всё убрано. Тихо-печальное
Поле неброское, сколько таких
Трактором вспахано осенью раннею
Малых российских полей и больших.
Небо над полем уж кроется проседью,
Облачка ветер сгоняет к дождю.
Ну, а пока всё любуюсь я осенью,
В "бабье" прощальное лето гляжу.
Осень, осень, прекрасное время,
Новой жизни моей, ты, заря.
Надо преодолеть злое бремя,
Ведь теперь что б ни делал, то зря.
Выплачь, дождь, за меня моё горе:
Я с любимой прощаюсь. Пора.
Разойдёмся, расстанемся вскоре,
И теперь что б ни делал, то зря.
Ты, земля, не отринь эти слёзы,
Что твои поливают поля -
То мечты мои падают, грёзы.
Я ж теперь что б ни делал, то зря.
О, весна, возроди землю эту,
Свет полям орошённым даря.
Я же в край отдалённый уеду,
Здесь теперь что б ни делал, то зря.
Вы, цветы, что из слёз прорастёте,
Мне б для милой собрать вас с утра.
Но любовь её вы не вернёте...
Да, теперь что б ни делал, то зря.
Не моих уст коснётся устами,
За букет, она, благодаря...
В силах будь, теми стал я цветами,
Но теперь что б ни делал, то зря.
Ничего изменить я не волен,
Всё, теперь что б ни делал, то зря.
Истеките с дождём мои боли -
Я с любимой простился вчера.
"Любимая" так хочется сказать,
Но только это блажь шального сердца.
В душе вчера царили тишь да гладь,
Теперь от бури никуда не деться.
Тебе привычно "баламуткой" быть,
Ты так легко меня пленяешь ныне.
Связала нас невидимая нить,
Превратность чувств куда ещё закинет?
Я вновь, как прежде, будто поглупел,
Бегу к тебе как мальчик на свиданье,
И так боюсь остаться не у дел,
Когда тебе со мною скучно станет.
День ото дня винюсь, хоть плачь, хоть пой,
И маюсь праведной и блудной страстью.
Ты восхитительна в игре со мной,
Тобой я не могу налюбоваться.
Мой ангел, поймёшь ли меня -
Ты так молода и прелестна.
Я - рыцарь, упавший с коня,
А ты - в королевстве принцесса.
Мне поздно о счастье мечтать,
Тебе ж оно грезится, снится.
Я беден, мне нечего ждать,
Ты ждёшь благородного принца.
Я горд, неудачлив и зол,
Ты тоже горда, но невинна.
Я - как скептицизма посол,
Ты - в светлое веришь наивно.
Не страшно то, что ты ушла -
обидно, что один остался,
в любви той, что во мне жила,
я так беспечно ошибался.
Мой разум уж давно остыл,
лишь чувства иногда вскипают,
не жаль, что я не позабыл -
жаль, обо мне не вспоминают.
Не горек привкус той любви,
которая прошла - я свыкся,
но больно, что года мои
не те, чтобы опять влюбиться.
Старо как мир признание твоё,
Но как оно приятно мне и лестно.
Больное самолюбие моё
Лазурью засияло вдруг небесной.
И облака сомнений и обид,
Терзавших мою душу так недавно,
Уплыли, и остался только стыд,
Что вёл себя так мелочно и странно.
О, как же долго ждал я этот миг,
Но никогда бы не признался в этом...
И с удивлением сейчас постиг,
Каким моя была гордыня бредом.
Я вдруг узрел, каким дремучим был
Мой гонор, прикрывающий надежду,
Каким до слёз твоих прекрасных жил
Я дураком, болваном и невеждой.
И вот я в карие глаза твои
Смотрю, боясь твоей поверить страсти...
Жаль, что твоё признание в любви
Опять придумал к своему несчастью.
Разочарование,
Ты - мой вечный Крест.
Этим испытанием
Я богат, как Крез.
Сердце моё глупое,
Ты - моя беда,
Мысли мои путая,
Мучаешь всегда.
Чувства оголтелые,
Вы - мои враги.
Что же вы наделали
Смыслу вопреки.
Ты, любовь желанная,
Долгая печаль,
В жизни моей главная,
Скрылась за вуаль.
Дум и чувств искания
Вновь пошли вразрез.
Боли и страдания
Заработал пресс.
Этим испытанием
Я богат, как Крез.
Разочарование,
Ты - мой вечный Крест.
Солёный привкус на губах
от поцелуя,
твои глаза, но не в слезах,
их так люблю я,
и так люблю в их глубине
огонь зелёный,
сейчас же непонятен мне
их блеск солёный.
И так расстроен я сейчас,
и так растерян:
зелёный взгляд прекрасных глаз
в слезах утерян.
И жгут смятенье, боль твоя,
твои тревоги -
да разве же виновник я
слёз недотроги?..
Ты можешь говорить мне, что захочешь,
как прежде, чтобы разозлить меня.
Я подожду, покуда ты закончишь,
и рассмеюсь, твоим словам не вняв.
Тебе не верю я, прости, родная,
ты изолгалась в показной игре.
Да, мог я верить, от любви страдая,
теперь люблю, страдания презрев.
Ты можешь говорить, что только жалость
тебя толкает приходить ко мне,
но ведь когда я, плачась, унижался,
ты изъявляла почему-то гнев.
Теперь восстал я, видишь, дорогая,
непредсказуем больше будто я.
Ну, как, по-прежнему меня ругая,
придёшь ко мне, мой мелочный судья?
Ты можешь говорить, что ты не любишь -
вот тут права ты, спору даже нет,
но думала ж, со мной согласна будешь,
ты о себе как о моей жене?!
Но всё ещё со мною ты играешь.
Ну, что ж, тогда лишь на себя пеняй.
Ты можешь говорить, что пожелаешь,
как раньше уж не разозлишь меня.
Волшебный аромат её волос
и в полусвете тела белизну
позволит ли забыть мне страстный мозг,
отдавшись слишком сладостному сну.
Он помнит женщин многих и других,
что некогда делили ночь со мной,
но я не чувствовал так сильно их,
как ту, что встретил этой вдруг зимой.
Звучат слова её обычных фраз
прекрасной музыкой в моих ушах,
и в глубину её зовущих глаз
готов я сделать безвозвратный шаг...
Загадочен, пленителен и мил
твой образ чудный, что живёт во мне,
о, Женщина, бескрайний звёздный мир
ты открываешь сердцу на Земле!
Убегай от меня без оглядки,
распознав "скорпионову" суть,
будет в жизни твоей всё в порядке,
если вовремя тронешься в путь.
Я опасен своей "простотою",
мой обманчив "бесхитростный" взгляд,
в выживании многих я стою,
но другим привношу в жизнь разлад.
Не смотри, что такой я "влюблённый",
мою "страстность" не так восприняв,
мишурой той не будь ослеплённой,
пусть не застит глаза твои явь.
Ты пока поиграй со мной в "прятки",
не утратив свой пыл, а потом
убегай от меня без оглядки,
и жалеть не пытайся о том...
Уезжаю. Как будто в новое
измерение ухожу,
и предчувствием смутным снова я,
неизведанностью дышу.
И несусь я теперь течением
к неизвестному рубежу,
и стремление к приключениям
подсознательно вновь бужу.
Мерный стук от колёс заезженных
отзывается в голове,
завтра утром, лишь чуть забрезжится,
буду в городе на Неве.
И проснувшись по солнцу раннему:
"Здравствуй, Саша", - скажу себе,
приготовлюсь к чему-то странному,
к перемене в своей судьбе.
В солёном океане слёз
Блуждают корабли печали.
И позывным сигналов "SOS"
Не выбраться из этих далей.
Напрасно сгорбленный радист
Стучит ключом тире и точки -
Простор до горизонта чист
С утра до самой поздней ночи.
Проходят безнадёжно дни
В плену неведомых течений,
А ночью "Эльмовы огни"
Пугают призрачным свеченьем.
Корабль словно бы тюрьма:
Скрип палубы - кусочка суши,
Бессчётных мыслей кутерьма
Кромсает и калечит души.
Начало есть, но нет конца
Пути у корабля печали.
Тоской измучены сердца,
Увидеть берег уж не чают.
И растерялся бы сам чёрт
В проклятом слёзном океане.
И есть ли берег тот и порт,
К которому корабль пристанет?
И штурман бестолку корпит,
Прокладывая курс по звёздам:
С кормы и с носа тот же вид
Опять с утра до ночи поздней.
Эта последождёвая свежесть;
эта ясность прохладного дня;
эта рыже-зелёная нежность,
что вокруг и в душе у меня;
эта неба простывшего хмурость
и готовность заплакать опять;
эта трав отходящих понурость
и берёз облетающих стать;
эта в тучах мелькнувшая просинь,
и безудержный ветра порыв -
это осень, прекрасная осень,
величавость печальной поры.
Всё вернулось "на круги своя",
Жизнь не кончилась, а больше закружила.
Главное, по совести - семья,
Про тебя же сердце не забыло.
Обречённо шелестит листва,
И, скукожившись, под ноги облетает...
Вот для этих строк ищу слова,
А душа отчаянно скучает.
Разноцветный и бескрайний плёс,
Осень крыльями своими размахнулась...
Медью крашеных твоих волос
Встречная рябинка улыбнулась.
Просинь в сероватых небесах,
И на фоне этом зелень промелькнула:
"Крапинки зелёные в глазах
Твоих серо-голубых", - кольнуло.
Мне так грустно в жёлтом сентябре,
В воздухе воспоминания витают
О той, летней, разбитной поре,
И несбывшейся любовью мают.
Как мне быть, хорошая моя?
Продолжать любить или забыть, что было?..
Всё вернулось "на круги своя",
Жизнь не кончилась, а закружила.